— Кому сладкий сок, а кому водичка холодная, — Медведь говорит. — Замолчи, не дразни, без тебя тошно.
Дальше зашлёпал по лужам. Не успел от берёзы отойти, слышит — новая песенка. Да не один голосочек, а сразу несколько её выводят:
Подошёл Медведь поближе — видит: на поляне зайцы играют, друг за дружкой гоняются. До того развеселились, что ничего вокруг себя не замечают.
— Цыц, косые! — рявкнул Медведь. — Что за кутерьма?!
— Весна ведь, Дедушка! Весна-красна!
— А вам-то какой от неё прок?!
— Да как же, дедушка! У нас что ни день, то праздник, на каждом шагу — угощенье. Вот на эту полянку прибежали, а тут уже зелёная травка проклюнулась, позубрить её можно… Как же Весну-красну не хвалить да не славить?
— Кому травка, кому грязь да слякоть, — Медведь говорит. — Брысь отсюда, не бередите мне душу, окаянные…
Дальше побрёл, шлёпает по лужам лапами. А чем дальше в лес, тем больше песен и плясок. Все жители — от малых пичужек и до больших зверей — радуются великой радостью, вешний праздник празднуют. Звенит лес, гуляет!
Сел Медведь на сухом пригорочке, лапой подперся, загоревал:
— Как же так… Всем в лесу хорошо, мне одному нету радости. Нешто я хуже всех?
И тут из-за облачка солнышко выглянуло. Пригрело Медведю спину, над мокрой шкурой парок завился. Закряхтел Медведь от удовольствия, бока подставляет. Так приятно после холодов-то погреться!
От тёплой земли тоже парок пошёл. Потянул Медведь носом — пахнет!.. Знакомым, сладким!
Начал землю рыть, дерновину отворотил — а там корешки завиднелись. Как же он про них-то забыл?! Ведь приходилось лакомиться, весною-то корешки сочны, сахаристы — не найдёшь лучше угощения!
Роет Медведь землю, чавкает, сопит, — ух, развеселился!
Потом слышит: песенка. Выводит кто-то:
Оглянулся — нет никого. А песня совсем рядышком была!
Не сообразил сразу-то, что это сам распевать начал.
Вот как Весна угодила!
Посадил ты меня в землю, а теперь обижаешься — отчего, дескать, медленно Дуб растёт?
Невдомёк тебе, что расту я в обе стороны.
Кверху стволик тянется с веточками.
А вниз — становой корень уходит, землю буравит.
И корень этот куда длинней, чем ствол. И работа у него тяжёлая — землю раздвигать, до глубокой воды добираться…
А вот как доберётся, укрепится, начнёт воду качать, — тогда и я пойду в рост. Будет у меня веток — сотни, листьев — тыщи, желудей — тьма-тьмущая…
И стоять буду крепко. Как дуб!
— Скворец, Скворец, это чей такой дворец?
— Это мне люди скворечник построили.
— За что?
— Видать, есть за что.
— Непонятно… Я ведь тоже насекомышей ловлю, гусениц извожу, людям пользу приношу. Да побольше, чем ты! Отчего же меня не чествуют?
— Из-за малого, сестрица, — из-за песенки!
— Что хромаешь, Журавель?
— Вчера на болоте плясал, серы крылья отмахал, долги ноги оттоптал…
— А куда ж ты торопишься?
— Да опять на болото. Там ещё пляски наши не кончились!
— Глухарь, охотник идёт!
— Тэке-тэке-тэке.
— Глухарь, слышишь? Оглох, что ли?!
— Тэке-тэке-вжжиу… Ась? Кто? Чего? Я ведь, когда пою, — ни чего не слышу.
— Охотник, говорю, идёт!
— Ах ты, ёлки-сосенки, верно ведь! Спасибо, Сорока, выручила. А то спета была бы моя песенка!
— Какой славный кустик, какие красивые цветочки! Можно тебя сорвать и домой унести?
— Нельзя!
— Можно тебя в садик пересадить?
— Нельзя!
— Почему же, миленький?
— Я не миленький! Я злющий-презлющий, кусачий да ядовитый, страшный да опасный, и звать меня — Волчье Лыко!
— Сморчок, ты уже старичок?
— Какой я старичок, если мне два дня от роду!
— А почему же ты морщинистый, дуплястый, горбатенький?
— А это у нас, сморчков, краса такая особенная!
