Жил да был на свете Воробей.
Не городской воробей, — деревенский. Городские — те скушно привыкли одеваться, серенько. А этот расписной красавец: шапка на нём коричневая, на щеках чёрные наушники, и по каждому крылу две белые полоски пущены.
Летом хорошо жилось Воробью. И вольготно, и сытно. А пришла осень, и совсем худым стало житьё.
Льют дожди холодные, ветер-сиверко задувает, а еды так и вовсе не сыскать. Весь хлеб колхозники в амбары свезли, домашнюю птицу в сараи заперли, — нигде зёрнышка не украдёшь. Загоревал Воробей, да нечего делать. Ты птица сорная, бесполезная, никто тебя задарма голубить не станет. Сам живи.
Вот и надумал Воробей лететь, куда глаза глядят.
«Хоть земля, — думает, — и круглая, но должен же найтись на ней тёплый угол… Авось найду!»
И полетел.
Долго ли, коротко летел — притомился. Воробьиные крылышки куцые, такие за море не унесут. Мах, мах — да и впопыхах.
Запыхался Воробей и сел на лесной опушке.
Видит — растут кругом частые кустики, болотные кочки торчат, и ходят между кочек белые птицы с чёрными хвостами.
— Здорово! — сказал Воробей. — Вы чьи таковы?
— Мы белые куропатки, — отвечают птицы. — А ты кто?
— Я, ребята, Воробей. Из деревни. Лечу тёплый угол для житья искать.
— Зачем тебе лететь? — удивились куропатки. — Оставайся с нами.
— А хорошо ли живёте?
— Уж куда лучше. Было нам холодно, мы в зимнее толстое перо оделись. И тепло, и не видно нас. Было по снегу неловко ходить, мы лыжи приспособили из пёрышков. Теперь не проваливаемся. Было голодно, мы длинные когти отрастили, теперь снег роем, ягоду выкапываем. Чем не житьё?
— Ну, не-ет! — говорит Воробей. — Это не по мне. Забот полон рот: и шубу надо, и лыжи, да ещё ягоду копай!.. Прощайте!
И дальше полетел.
Долго ли, коротко — добрался до светлого березничка. На ветку спустился. Видит — сидят на берёзе две птицы: обе пёстренькие, обе хохлатые.
— Здорово! — сказал Воробей. — Вы чьи таковы?
— Мы рябчики, — отвечают птицы. — А ты кто?
— Я, ребята, Воробей. Из деревни. Лечу тёплый угол для житья искать.
— Зачем тебе лететь? — удивились рябчики. — С нами оставайся.
— А хорошо ли живёте?
— Уж куда лучше. Было нам голодно, мы взяли да гладких камушков наглотались. И теперь животы у нас любую еду перетрут: и хвою, и почки, и серёжки, и веточки… Что твоя мельница! Было нам холодно, да мы в снегу спать научились. Нырнём в снег, будто в перину — и до утра! Чем не житьё?
— Ну, не-ет! — сказал Воробей. — И это не по мне. Чтоб я камни глотал да в снегу спал… Прощайте!
И дальше полетел. Долго ли, коротко — добрался до тёмного ельничка. На еловую лапу сел, огляделся. Видит — копошится рядом красная птица с носом, будто кривые ножницы.
— Здорово! — говорит Воробей. — Ты чей таков?
— Я Клёст, — отвечает птица. — А ты кто?
— Я, брат, Воробей. Из деревни. Лечу тёплый угол для житья искать.
— Зачем тебе лететь? — удивился Клёст. — Оставайся со мной!
— А хорошо ли живёшь?
— Уж куда лучше. Было мне голодно, я себе — эвон! — какой хитрый нос смастерил. Что твои щипцы! Теперь шишки лущу, семена из них тащу, да того сытно! Было мне холодно, стал я гнездо рубить. Тёплое будет, хоть под новый год птенцов выводи… Чем не житьё?
— Ну, не-ет! — сказал Воробей. — И это не по мне. Нос тут ещё мастери, гнездо руби… Прощай!
И дальше полетел.
Долго ли, коротко летел — а тут лес и кончился. Впереди — город большой. И видимо-невидимо там серых городских воробьёв!
— Здорово, братцы! — закричал Воробей. — Как житьишко-то?
— Живём не тужим! — отвечают городские. — Лучше всех! На помойке крошку украдём, из лужи водички хлебнём, у печной трубы погреемся… Чем не житьё?
— Вот это по мне! — сказал Воробей.
И остался в городе жить.
— Медведь лукошко плести собрался! Медведь лукошко плести собрался!!
— Кыш, стрекотуха… Какое лукошко…
— А зачем же ты лыко дерёшь?
— В берлогу, на подстилочку… Разве мыслимо полгода на жёсткой постели спать?
На сосне, в тёплом гнезде Белка дремлет. Видом её не видать, слыхом не слыхать, нюхом не учуять.
Вдруг стучат снаружи:
— Тук-тук!
Выскочила Белка:
— Кто там?
— Это я, Дятел.
— Чего стучишь?
— С жуками в прятки играю. Жуки под корой хоронятся, а я их выманю, носом нацелюсь — тук-тук! — и застукаю.