И до того счастливая рожица у Зайца была, что не стерпел Ворон — сам улыбнулся.
А как улыбнулся — и глаза перестали болеть.
И голова больше не кружится.
И на душе веселей.
Поднялся Ворон повыше над лесом да и кувыркаться в воздухе начал. Турманом, турманом!
— Кар-р! Хар-роший денёк!
Морозно в лесу рукавицу обронил. До того жалко: рукавица новая, почти не ношенная, ни разу не чиненная. И на тебе — потерялась!
— Пойду искать! — Морозко говорит. — Не иначе, как звери-птицы её нашли, чужим добром пользуются… Отниму да за уши оттреплю!
Скачет Морозко по ельничкам, по березничкам, по глухим боркам, по сухим лескам. Туда глянет, сюда глянет — не видать рукавицы.
У Волка Морозко спрашивает:
— Эй, Серый, не ты мою рукавицу подобрал? Коли ты, отдавай мигом!
— Рукавица-то тёплая? — спрашивает Волк, а сам зубами ляскает.
— То-то и оно, что не тёплая? — говорит Морозко. — Хорошая рукавица, холодная! Из белых снегов прядена, метелью вязана, ледяной иглой вышита!
— Тьфу! — сердится Волк. — Я и без твоей рукавицы продрог, зуб на зуб не попадает. Нашёл бы — не взял!
Скачет Морозко по кустикам, по опушечкам, по крутым бережкам, по низиночкам. Туда глянет, сюда глянет — не видать рукавицы.
У Зайца спрашивает Морозко:
— Эй, Косой, не ты мою рукавицу подобрал?
— Тёплая небось? — спрашивает Заяц, а сам дрожьмя-дрожит.
— Кабы тёплая, не жаль! — говорит Морозко. — Замечательная рукавица, хо-олодная! Из белых снегов прядена, метелью вяза…
Не дослушал Заяц.
— Тьфу ты! — сердится. — Я без твоей рукавицы до смерти озяб! Она мне с придачей не надобна!
Скачет Морозко по тропкам, по дорогам, по чистым лугам, по широким полям. Туда глянет, сюда глянет — не видать рукавицы.
У Воробья спрашивает Морозко:
— Эй, Кургузой, не ты мою рукавицу подобрал да запрятал?
— А тёплая рукавичка-то?
— Говорю вам: холодная! Кому тёплая нужна?! Самая лучшая у меня рукавица была — из снегов прядена, метелью вя…
Не дослушал Воробей.
— Тьфу ты! — взъерошился. — Я без твоей рукавицы чуть жив! И нашёл бы, так выбросил!
Удивляется Морозко: что такое? Никто, оказывается, рукавицу не брал. Никто ей не пользуется. Где ж она есть?!
А она — вот.
Лежит у всех на виду, на речном льду, искрами холодными переливается. Прекрасная рукавица — из белых снегов прядена, метелью вязана, ледяной иглой вышита…
И никому не нужна.
В самую глухую пору Зима вошла. Самые короткие дни настали. Короче некуда.
Хорошо тем, кто по норам да по берлогам спит, долгие сны видит. А каково тем, кто не может спать, кто кормиться должен?
Воробей в городе терпел, терпел да не удержался:
— Зима, надо бы и совесть знать! За ночь-то я проголодаюсь — просто сил нет, поутру на дорогу слечу, стану пропитания искать. А быстро ли зобик набьёшь? Много ли добра на дороге валяется? Глянь — тут и смеркаться начинает… Не могу я голодным сидеть! Не желаю раньше смерти помирать! Что хочешь, Зима, делай, а день прибавляй! Хоть на воробьиный скок!
— Так и быть, — согласилась Зима. — Прибавлю тебе день на воробьиный скок. Благодари меня, добрую!
Вот и вправду: чуть раньше солнышко встаёт, чуть позже садится. Прибавился День на воробьиный скок.
Но только не все довольны.
Лесная Мышь сидит на пеньке, обижается:
— Зима, где у тебя совесть? Поначалу ещё можно было терпеть, семян много было в лесу. А теперь всё подобрано, всё съедено-сгрызено. Попробуй-ка прокормись! Что хочешь делай, а пусть день прибавится! Хоть на мышиный зубок!
— Ладно, — сказала Зима. — Прибавлю. Благодари меня, добрую.
И впрямь: ещё раньше солнышко всходит, ещё поздней садится. На мышиный зубок прибавился день. А недовольные опять нашлись.
— Экая ты, Зима! — Синица на ветке говорит. — Никакого с тобой сладу! Ну, потереблю я в бурьяне метёлки, зёрнышек поклюю. А на то, чтобы носок почистить, дня не хватает! Что же, всю зиму с грязным носом летать?! Что хочешь делай, а изволь — прибавляй день. Хоть на синичий носок!
— Ну, — Зима говорит, — куда ни шло! Прибавлю, прибавлю. Благодарите меня, добрую!
Вот и ещё пораньше солнышко встаёт, попоздней садится. Прибавился день на синичий носок.
Осмотрелась Зима и видит: воробьи-то весь светлый день трещат, дерутся, друг дружку за вихры таскают; мыши-то, ни много ни мало — гнёзда вить надумали, мышат выводить собираются; синицы на ветках поют без умолку, звенят, цвинькают, и песня у них — весенняя!