Разумеется, я ни о чём не расспрашивал Дэна. Какое право имел, если мой самый близкий друг не заговаривал со мной на эту тему?
Спустя примерно полгода Дэн женился на красотке, на шикарной девице на двадцать лет моложе его. Всё понятно. Седина в бороду – бес в ребро. Тут надо отдать должное моей Ане. Ради меня она сделала всё возможное, просто превозмогла себя, чтобы дружба с новой семёй Дэна оказалась подобной той, что была при Эллен. Поверь мне, это было совсем непросто.
Знаешь, я обратил внимание на один забавный феномен. Когда в обществе появлялся стареющий хрен с молодой красавицей, он обычно, как павлин распускал хвост. Дэн не изменился ни на йоту. Появляясь в общества со своей красоткой, он оставался таким же выдержанным, таким же лишённым избыточных эмоций, каким был с Эллен.
Шли годы. Ничто не омрачало нашей дружбы. Мы уже даже перестали вспоминать то второе производственное свидание, сопровождавшееся моим любимым «Мартелем». Давно уже, оставаясь наедине с Дэном, мы не вспоминали Эллен. С годами обстоятельный Дэн становился ещё обстоятельней и солидней. И вдруг! Да-да, снова и вдруг!
В тот вечер, когда он пришёл к нам один и сообщил, что развёлся со своей Барбарой, так как собирается жениться (ты представляешь, в третий раз!) я твёрдо решил, что у бедного Дэна поехала крыша.
Пойми меня. Дэн уже перевалил за семьдесят. Барбара в свои пятьдесят всё ещё оставалась очень эффектной женщиной, притягивающей взгляды мужчин. С Аней нам трудно было представить себе Дэна, влюбившегося в какую-нибудь восемнадцатилетнюю фифу. Как я уже сказал, обстоятельный, солидный. Определённо, поехала крыша.
Дня через два Дэн позвонил мне на работу и пригласил на ленч в тот самый китайский ресторан. «Я хочу познакомить тебя с моей новой женой» – сказал он. Первым импульсом у меня, услышавшего эту фразу, было послать его не по-английски, а именно по-русски. Ну, согласись. Старый хрыч. Два развода. Меня, через несколько дней собирающегося на пенсию, этот тип с поехавшей крышей приглашает на встречу с какой-то писухой. Войди в моё положение. Но, с другой стороны, Дэн ведь мой дружбан. Как я могу отказать другу. И я пошёл.
Не успел я сесть за столик, знаешь, это тот столик рядом с аквариумом, как появился Дэн с какой-то старой дамой. Я решил, что, несмотря на свой весьма интеллигентный вид, это сводня, которая должна доставить Дэну новую жену.
Разумеется, я встал. Всё таки дама. Дэн был явно рад тому, что я уже в ресторане. И вообще он сиял. Должен тебе сказать, что никогда не видел его таким возбуждённым и радостным. «Знакомься, - буквально выкрикнул он, - Леурен, моя жена». Ты не поверишь. Прозвучало это так, как могло бы прозвучать в твоём исполнении сообщение об открытии тобой панацеи.
Не знаю, как я не упал. Предо мной стояла старая дама с остатками былой красоты. Лицо очень приятное. И фигура совсем не дряхлая. Но я ведь мысленно был подготовлен к совсем другому. Пойми меня. Сменить относительно молодую красавицу Барбару на эту бабушку?
Не помню, что мы заказали. Не помню даже, выпили ли что-нибудь. Я был в шоке, пока Дэн не начал разговора.
- Алекс, - сказал он, - ты знал двух моих жён. Мы никогда не говорили с тобой на эту тему. Но у меня нет сомнения в том, что ты удивился, возможно, даже осудил меня, когда я развёлся с Эллен. Она ведь была совсем неплохой женщиной. Представляю себе твои чувства, когда я объявил тебе о разводе с Барбарой. Красавица. На двадцать лет моложе меня и всё такое прочее. Но пойми, дружище. Что я мог поделать с собой, как я мог посвящать себя своим жёнам, если почти семьдесят лет любил другую женщину, мою Леурен, которая сейчас рядом с тобой? Мы были в одном детском садике. Там я полюбил её на всю жизнь. В восемнадцать лет я объяснился ей в любви и попросил стать моей женой. Но напоролся на отказ. Она уже несколько лет была замужем, когда накануне женитьбы на Эллен я снова попросил Леурен стать моей женой. В позапрошлом году умер её муж, благословенна память благородного человека. Только Господь знает, как я прожил этих два года, пока, наконец, моя Леурен ответила мне согласием. Алекс, мы с тобой друзья не один день. Никогда ещё ты не видел меня таким счастливым, как видишь сейчас.
Знаешь, это правда. Никогда за все годы я не видел Дэна таким счастливым. Вот тебе и поехала крыша. Бес его знает, как я не покрутил указательным пальцем у виска, когда он сказал нам о втором разводе.
Ты не считаешь, что за такую любовь всё же следует выпить?
Надо мной много лет колуном-топором
Груз висит. И не сдвинуть руками.
Эта тема бикфордовым длинным шнуром
Подбиралась взорваться стихами.
От неё, непосильной, увиливал так,
Что порой было горько и стыдно.
Но попробуй сложи гимн о чистых руках,
Если рук этих чистых не видно.
Я на фронте о чистых руках тосковал.
Лоб в тавоте, в газойле колени.
В сон валился бессильный, как в смерть, наповал,
Не мечтая о мыле и пене.
Чистота!
Только даже во время еды
Мы о ней размышляли едва ли.
Временами дрожали над каплей воды,
А порой над секундой дрожали.
И шутили солдаты, мол, грязь – не беда,
Вымыть руки не худо оно бы,
Но важнее, что есть у солдата еда,
А от грязи – подохнут микробы.
Невзначай я копнул неприятный завал,
И немедля возникла дилемма.
Сам голодный, еду иногда воровал…
С чистотой согласуется тема?
Не в запас воровал боевой лейтенант –
Чтобы только не сдохнуть до боя.
А в тылу прибирал всё к рукам интендант,
Смелый на руку, знал, как присвоить.
Он с быка получать умудрялся отёл,
Он ворочал едой и вещами.
А какими руками влезал он в котёл
С водянисто-солдатскими щами!
В штабе закусь и водка – широкой рекой.
И «герою» с расплывшейся мордой
Полупьяный начальник нечистой рукой
Императорски жаловал орден.