Так вот, обратились ко мне с просьбой быть председателем на недавно состоявшемся съезде нашего Союза. Привыкший к дисциплине, я сразу пресёк выходки интриганов. Кроме одного. Не подействовал на него мой председательский голос. Тогда я деликатно попросил его подойти ко мне. Нагло, победно подошёл. Я тихо, чтобы не услышали соседи за столом президиума, сказал ему одну фразу. Он тоже тихо сел на своё место и до окончания съезда не промолвил ни звука.
Несколько любопытных заинтересовались, как это мне удалось усмирить такого героя. Что я ему сказал? Отвечал, что просто попросил его сделать мне одолжение и соблюдать дисциплину. Естественно, они мне не поверили. И справедливо.
Незадолго до этого в Интернете появился замечательный сайт «Подвиг народа». Министерство обороны Российской Федерации выставило на всеобщее обозрение абсолютно все наградные листы. Любой интересующийся может увидеть, как представлялся к награде и чем награждён каждый участник войны.
На мероприятия в нашем Союзе инвалиды иногда приходят с планками наград на груди, а иногда даже с полным иконостасом. Я и сам раз в году – 9 мая на праздновании Дня Победы появляюсь в парадном виде. Так вот, человек, о котором идёт речь, фигурировал с таким количеством орденов и медалей, что создавалось впечатление о правомочности выдающегося героя требовать всё от всех. Но один из обиженных им, заглянув на сайт, обнаружил, чем награждён обидчик, и почему-то решил рассказать мне, что, кроме ордена Красной звезды и медали «За отвагу», у героя нет других наград. То есть, как это нет? Ведь он всегда появляется ещё с тремя орденами, по достоинству выше Красной звезды? А ведь и того, что есть, вполне достаточно, чтобы признать его воином.
Когда интриган по моей просьбе подошёл ко мне, я тихонечко спросил, что он предпочитает – сидеть тихо, или выяснения сейчас на съезде вопроса о его наградах. Вы уже знаете, что он предпочёл.
Ладно, Это для тех, кто знает достоинство наград. Но ведь почти всё население Израиля судит о героизме советских ветеранов не по достоинству наград, а по их количеству.
Сравните даже меня, как посчитал наградотдел Верховного Совета СССР, вроде имеющему для лейтенанта большое количество наград, с величественно и горделиво представляющим себя полковником в новой парадной форме старшего офицера Российской армии. Фуражка с высокой тульей и кокардой. Погоны с тремя большими звездочками на двух просветах. Парадный жёлто-золотистый поясной ремень. Белые перчатки. Но главное – штук сорок медалей на левой стороне, среди них, правда, только одна «За боевые заслуги», самая скромная боевая награда, а остальные всякие юбилейные, к столетию со дня рождения Ленина, Жукова и к прочим именинам. А справа почти такое же количество значков. Какие сомнения могут быть у израильтян в том, что каждый кружок металла вручён ему за очередной героический поступок, за подвиг? А ушедший в отставку перед отъездом в Израиль полковник, оказывается, во время войны в звании сержанта служил радистом в штабе не то армии, не то фронта. То есть, артиллерийской стрельбы он не слышал не потому, что уши были закрыты наушниками, как положено при его профессии, а потому, что до места артиллерийской стрельбы было далековато.
И если уже вспомнил артиллерийскую стрельбу, как не упомянуть знаменитого писателя. Когда говорят о его творчестве, непременно подчёркивают героическое фронтовое прошлое. Виктор Астафьев. Он и герой, и доброволец. Но как может быть добровольцем солдат, призванный в армию в восемнадцатилетнем возрасте? Что касается героизма, то как-то трудно представить себе, что мог совершить шофёр грузового автомобиля в тяжёлогаубичном полку, далековато от переднего края. Литературные критики разбираются в этом, безусловно, лучше меня.
Мне кажется, я неплохо определяю истинных воинов. Рядом со мной сидит девяностолетний инвалид без правой руки. Старик. Странно. Почему-то я, всего лишь на три года моложе его, не причисляю себя к этой возрастной категории. Когда я впервые увидел на его груди медаль «За отвагу» в скромном наборе юбилейных медалей, я спросил его о военном прошлом. Не было сомнения в том, что он репатриировался в Израиль до 1985 года: у него не было ордена Отечественной войны первой степени, который подарили в СССР всем инвалидам к сорокалетию Победы, и соответствующей юбилейной медали, Кадровый красноармеец. Призван в армию в 1940 году. Ефрейтор с одним сикелем на петлицах – улыбнулся он. Ранен под Москвой в декабре 1941 года. Представляете себе, что должен был совершить юноша ефрейтор с ярко выраженной еврейской внешностью, чтобы в 1941 году получить правительственную награду?
Медаль «За отвагу» – одна, единственная. Или единственный орден Славы третей степени. Солдаты. Воины. Они, а не генералы добыли Победу. Два ордена Славы второй и третей степени. Говорить уже не о чём!
А вот интеллигентный старичок с тремя орденами Славы. Полный набор. Ехидно улыбается. Говорит, что, согласно моему критерию, он вообще не воевал. Дело в том, что я как-то высказался по поводу воевавших. Воин, мол, это тот, кто убил хотя бы одного немца. У меня даже стихотворение написалось по этому поводу – «В кровавой бухгалтерии войны». Так вот старик не убил ни одного немца. И три ордена Славы. Не убил. Был связистом. Проползал со своей тяжёлой катушкой в местах, на которые сидевшие в траншее солдаты, – тоже не повидло, – смотрели с ужасом. Непонятно, как и на чём преодолевал водные преграды. И даже самые отъявленные зоологические антисемиты на командных должностях поражались его героизму.
Вероятно, что знакомство с ним обязало в упомянутом стихотворении поделить убитых мной немцев с теми, без которых не смог бы воевать:
На повара, связистов, старшину,
Ремонтников, тавотом просмоленных,
На всех, кто разделял со мной войну,
Кто был не дальше тыла батальона.
Куча полупрезираемого мною юбилейного металла и орден Отечественной войны, полученный в 1985 году к сорокалетию со Дня Победы всеми фронтовиками в Советском Союзе. То есть, ни одной боевой награды.
Стоп! Не ты ли написал стихотворение «Обрастаю медалями»?
Обрастаю медалями.
Их куют к юбилеям.
За бои недодали мне.
Обделили еврея.
А сейчас удостоенный.
И вопрос ведь неважен,
Кто в тылу, кто был воином,
Кто был трус, кто отважен.
Подвиг вроде оплаченный.
Отчего же слезливость?
То ль о юности плачу я,
То ли где справедливость.
Не нацепил ли эти медали обиженный солдат, обделённый за бой?
Не хочу усугублять напряжения описанием голодных окоченевающих солдат в траншее, засыпанной снегом. Облегчу это летней порой. Представьте себе многокилометровый форсированный марш ночью с полной выкладкой по бездорожью. В траншею сменить уцелевших сваливается новая необстрелянная часть, завершившая марш. Грязные обмотки на гудящих от усталости ногах. Вооружение – лучше не придумаешь. Трёхлинейная винтовка образца 1891-1930 годов. Две гранаты РГД. В сидоре НЗ – неприкосновенный запас, выданный перед маршем. Какой идиот назвал его неприкосновенным, если изголодавшийся в тылу солдат немедленно съест его? Немедленно. Сейчас. Ведь так невыносимо хочется жрать! Не хранить же его на будущее, которое неизвестно будет ли. Кто загадывает так далеко, как, скажем, завтра?