Судья ушёл. Мы пожали друг другу руки. Одного из профессоров я не просто знал. Можно считать, что мы были почти приятелями. В своё время нас познакомил Комфорти. Я нередко пользовался услугами этого профессора, а он ничего не получал взамен. Сейчас, всё ещё не выпуская моей руки, он спросил:
- Ты и на сей раз завершил своё заключение дежурной фразой?
Я улыбнулся и кивнул. Нет другого выхода. – Дежурную фразу, как он выразился, я был вынужден написать. Звучала она так: «Это врачебное заключение я дал без оплаты, без гонорара…», и дальше в подобных случаях заключение шло либо инвалиду АОИ, либо инвалиду Второй мировой войны, либо коллеге. Дело в том, что врачебное заключение стоило минимум две тысячи американских долларов. С суммы гонорара следовало уплатить налог. Так вот, чтобы налоговые бандиты не взяли меня за горло, чтобы не заставили уплатить налог с гонорара, которого не получал, я должен был обезопасить себя такой фразой.
На эту фразу я снова обратил внимание матери бывшего солдата-танкиста, когда она примчалась ко мне, всё-таки пытаясь уплатить. В дополнение я отчитал её, сказав, что это позор, когда врач берёт гонорар у своих коллег или у членов семьи коллег.
- Да, - ответила медсестра, – но ведь в Израиле это не принято. Мне кажется, что даже профессора после суда не особенно одобрили ваше поведение.
Забавно, что много лет спустя почти такое же я услышал из уст замечательного человека, профессора Арье Эльдада:
- По-моему, к сожалению, мы с тобой единственные в Израиле профессора, если можно так выразиться о двоих, которые не берут гонорара у своих пациентов.
Ну, что же, печально.
Но я отвлёкся от заключения, или вернее – отзыва, который попросили у меня приятели. Мне показалось, рассказанное убедило их в том, что даже профессиональное заключение врача по поводу далёкой от научной, простой популярной публикации врача в ненаучном журнале, не привнесёт ничего, кроме никому не нужных обид.
Более подробно разворачивать тему мне не хотелось. Если бы речь шла только о шарлатанстве в медицине, то вообще не было бы никакой дискуссии. И меня вполне обоснованно можно было упрекнуть в увиливании. Но автор, возможно, неумышленно, не изучив соответствующей литературы, причислил к шарлатанству некоторые методы врачевания, статистически достоверно доказавшие успешность. Иногда эти методы действительно по-шарлатански не включёны в традиционную медицину.
Но это уже другой вопрос.
И ещё голограммы
(А куда от них денешься, если даже после книги «Голограммы» и подборки «Новые голограммы», опубликованных в «Заметках», они продолжают возникать?)
ДВА САПОГА ПАРА
Не скрываю. В отличие от тебя, брал у своих пациентов деньги. Тонзилэктомии, особенно в летние месяцы, делали меня действительно богатым человеком. Говорили, что произнесенная мною фраза стала чуть ли не анекдотом. Как-то одна из мам спросила меня, когда лучше всего удалять гланды у ребёнка, зимой, или летом? Я ответил ей, что лучше всего, когда есть деньги. Возможно, кто-то капнул на меня в горздравотдел. А заведовала горздравотделом невероятная стерва. Говорили, что без взятки врача на работу она ни разу не определяла. Так вот, эта дама вызвала меня к себе на ковёр. Пришёл. Она сразу обрушилась на меня:
- До меня дошли слухи, что вы берёте у пациентов деньги за операции.
- Доктор, - ответил ей я, - слухам не обязательно надо верить. Вот до меня дошли слухи, что вы берёте взятки. Я должен верить этим слухам?
Взаимопонимание способствовало тому, что мы расстались мирно.
ПОНИМАНИЕ
До выезда в Израиль оставались считанные дни. Свободное время исчислялось редкими секундами. Но он всё же пришёл в институт, в котором работал научным сотрудником «до ухода в подполье», до увольнения, а затем работы электриком на водонапорной башне. В лаборатории попрощался с бывшими сослуживцами. Торопился страшно. Ещё один бывший товарищ по работе, которого не было в лаборатории, стоял в коридоре и разговаривал с незнакомым мужчиной. Остановился. Как не попрощаться с таким человеком? За годы совместной работы между ними почему-то не возникло дружбы, хотя было удивительное, просто необъяснимое взаимопонимание! Многократно им стоило только обменяться взглядами, не проронив ни слова, и всё становилось ясным. Он ждал, пока незнакомец освободит место. Но разговор продолжался. А время уже давно на исходе. Не выдержав, попросил прощения и обратился к бывшему сослуживцу: