Ливайн отложил книгу и погасил окурок в пилотке. Затем посмотрел в потолок.
— Господи, — пробормотал он, — что я еще натворил? Неужто меня опять собираются посадить на губу? За что?
— Всего пара недель прошла, как ты был там, верно? — ввернул писарь. Ливайн знал эти уловки. Он думал, что Дуган давно уже отказался от мысли подставить его. Но, похоже, такие типы только ждут подходящего момента.
— Я к тому, что хватит валяться на койке, — сказал Дуган.
«Валяться» он произнес как «ва-аляца». От этого Ливайн ощутил раздражение и, подобрав книгу, снова принялся читать.
— Ладно, — сказал он, отдавая честь. — Иди назад, бледнолицый.
Дуган посмотрел на него и наконец ушел. Очевидно, по дороге к двери он споткнулся о винтовку дневального, поскольку послышался грохот и голос Капуччи произнес: «Господи, ну что за хмырь неуклюжий». Ливайн закрыл книгу, сложил ее пополам и, перевернувшись на живот, засунул в задний карман. С минуту он лежал на животе, наблюдая за тараканом, петлявшим по невидимому лабиринту на полу. Зевнув, Ливайн с трудом поднялся с койки, вытряхнул окурки из пилотки на пол, потом надел пилотку, сдвинув ее наискось вниз. У выхода обнял дневального.
— Что стряслось? — поинтересовался Капуччи.
Ливайн прищурился, глядя на яркое марево снаружи.
— Ох уж эти парни в Пентагоне, — сказал он. — Никак не хотят оставить меня в покое.
Он поплелся по песку к зданию канцелярии, даже через пилотку чувствуя, как печет солнце. Вокруг канцелярии была узкая полоска травы — единственная зелень на всей территории роты. Чуть дальше слева в столовую уже выстраивается очередь. Ливайн свернул на гравиевую дорожку, ведущую к канцелярии. Он подозревал, что Дуган торчит где-то поблизости или, по крайней мере, наблюдает за ним из окна, но когда он вошел, писарь сидел за своим столом у стены и что-то сосредоточенно печатал на машинке. Ливайн облокотился о стойку перед столом первого сержанта.
— Привет, сержант, — поздоровался Ливайн.
Сержант поднял глаза.
— Где тебя черти носят? — спросил он. — Опять читал порнуху?
— Точно, сержант, — ответил Ливайн. — Учебник для сержантов.
Сержант бросил на него сердитый взгляд.
— Лейтенант хочет тебя видеть.
— Знаю, — сказал Ливайн. — Где он?
— В классе, — ответил сержант. — Остальные уже там.
— Что за буза, сержант? Что-то из ряда вон?
— Иди и все сам узнаешь, — проворчал сержант. — Черт возьми, Ливайн, пора бы знать, что мне никто ничего не рассказывает.
Ливайн вышел из канцелярии и направился в класс, расположенный с другой стороны здания. Через хлипкую дверь он услышал голос лейтенанта. Ливайн толкнул дверь. Лейтенант инструктировал десяток рядовых и спецов из роты Браво[5], сидевших и стоявших вокруг стола, на котором лежала карта, вся в круглых пятнах от кофейных чашек.
— ДиГранди и Зигель, — командовал лейтенант, — Риццо и Бакстер… — Он поднял взгляд и увидел Ливайна. — Ливайн, поедешь с Пикником. — Он небрежно свернул карту и положил ее в задний карман, — Все ясно? — Все кивнули, — Ладно, готовность к часу. Вывести машины из гаража и вперед. Я жду вас у Лейк-Чарльз.
Лейтенант надел фуражку и вышел, хлопнув дверью.
— Время пить колу, — сказал Риццо. — У кого есть курево?
Ливайн уселся на стол и спросил:
— Что стряслось?
— О Господи, — сказал Бакстер, светловолосый деревенский паренек из Пенсильвании. — Добро пожаловать в нашу компанию, Ливайн. Да все из-за этих чертовых каджунов[6]. Понаставили кругом табличек. «Выгул собак и солдат запрещен» и прочих в том же духе. А чуть возникнет какая заварушка, кого они слезно молят о помощи?
— Сто тридцать первый батальон связи, — сказал Риццо, — кого же еще?
— А куда это мы едем в час? — поинтересовался Ливайн.
Пикник поднялся с места и направился к автомату с колой.
— Куда-то к Лейк-Чарльз, — ответил он. — Там был шторм или что-то в этом роде. Линии связи оборваны. — Он сунул пятак в автомат, но, как обычно, ничего не произошло. — Рота Браво спешит на помощь. Давай, детка, — вкрадчиво-ласковым голосом сказал он автомату и злобно пнул его ногой. Безрезультатно.
— Смотри не опрокинь, — сказал Бакстер.
Пикник стукнул автомат кулаком в строго определенные места. Что-то щелкнуло, и из краников полились две струйки — одна газировки, другая сиропа. Прежде чем они иссякли, изнутри, перевернувшись, выскочил пустой стаканчик, и сироп облил его снаружи.
— Хитрый дьявол, — сказал Пикник.
— Шизанутый, — сказал Риццо. — Одурел от жары.
5
6