Я кладу колоду на стол и мужичок долго смотрит на нее. Затем поднимает взгляд на меня и мямлит:
— Масть…
Но тут же вздрагивает, машет руками и кричит:
— Цвет, цвет! Я выбираю цвет!
— Цвет, принято. — подтверждаю я. — Назовите ваш цвет.
— Чер… нет, кра… — мужичок трет по плеши носовым платком, затем осматривается, словно в темноте вокруг нас можно что-то увидеть. — Красный! Я выбираю красный!
Впервые здесь, новички всегда так себя ведут, чересчур нервно.
— Красный, принято. — говорю я. — Ставки сделаны, ставок больше нет. Пожалуйста, снимите карты.
У мужичка так сильно трясутся руки, что еще чуть-чуть, и здесь начнется землетрясение. Но все же ему удается снять половину колоды и положить рядом.
Я переворачиваю верхнюю карту со второй половины колоды и бросаю ее на стол.
Бубновая девятка.
— Да! Да, бля! — орет бюргер и вскакивает с места.
— Поздравляю, ваша ставка сыграла. — говорю я ему, но он меня даже не слышит.
— Где? Где? — он вертится, как юла. — Где получать?
— Возвращайтесь домой, вы получите свой выигрыш в самое ближайшее время. — произношу я еще одну стандартную формулу.
Бюргер скрывается в темноте, а я тусую колоду, и думаю, что он обязательно вернется. Два к одному, что ему захочется сыграть еще.
Жаль, мне тут не с кем заключить пари.
— Поздравляю, ваша заявка принята. Напоминаю правила…
— Я помню, я тут не первый раз. — меня перебивает мужчина в дорогом костюме.
И печатка на руке, такой хороший фентиль с бриллиантами. Босс. Уверенный в себе и во всем, что его окружает. Он садится и сразу же произносит:
— Цвет.
Честно говоря, мне нравится такой подход к делу. Я даже чуть выпрмляюсь, чтобы выглядеть более солидно.
— Цвет, принято. Назовите ваш цвет.
— Черный.
Он говорит быстро, но все-таки короткую заминку я чувствую. Интересно, волнуется или нет?
— Черный, принято. — я кладу колоду на стол, сам смотрю на его лицо. — Ставки сделаны, ставок больше нет. Пожалуйста, снимите карты.
Его лицо как каменное, но в последнюю секунду я перевожу взгляд на его руку. Пальцы дрогнули. Перед тем, как взять колоду, его пальцы дрогнули.
Волнуется! Все волнуются.
Я переворачиваю карту. Трефовый король.
— Йес! — мужчина сжимает руку в кулак, затем поднимается, небрежно бросает мне. — Еще увидимся.
— …ляю, ваша ставка сыграла. — бормочу я ему в спину, собирая со стола колоду.
Он уходит в темноту, я вижу со спины, как он ослабляет узел галстука.
Пять к одному, что он вернется. Постоянным игрокам заявки на игру оформляют чуть быстрее, чем новичкам.
— Поздравляю, ваша заявка…
Я осекаюсь, потому что девочке, которая садится напротив, от силы двенадцать лет.
— Тебе не рано играть? — произношу я.
Секундная пауза — видимо, она не сразу понимает, что происходит. А затем ее лицо искажается в детском гневе и она кричит мне возмущенно и отчаянно:
— Я победила! Моя заявка выиграла!
Вообще-то, в этой ситуации правила нарушаю я, а не она. Мне нечего ей возразить и ничего не остается сделать, как кивнуть.
— Прошу прощения. Поздравляю, ваша заявка принята. Напоминаю правила нашей игры…
Я зачитываю правила, а она смотрит куда-то в стол, и не подает никаких эмоций. Потом поднимает голову и смотрит мне в глаза. Взгляд у нее остекленевший. Интересно, понимает ли она, что происходит?
— …назовите ваш коэффициент. — говорю я.
— Масть. — шепчет она.
Оказывается, понимает.
— Масть, принято. Назовите вашу масть.
— Мне нужна масть! — восклицает девочка. — Которая на четыре умножает!
— Масть, принято. — повторяю я. — Назовите вашу масть.
— Красное сердечко!
— Червы, принято. — я кладу колоду на стол. — Ставки сделаны, ставок больше нет. Пожалуйста, снимите карты.
Она снимает колоду одним рывком и, кажется, зажмурившись.
Да, зажмурившись.
Глаза она открывает, когда я произношу:
— Поздравляю, ваша ставка сыграла.
Она долго смотрит на червовую десятку, затем не выдерживает.
— Ура! Мы выиграли! Выиграли! Сердечко выиграло!
Она соскакивает со стула, хлопает в ладоши. Я не выдерживаю и чуть-чуть (насколько позволяет этикет) улыбаюсь.
Девочка перестает прыгать, смотрит на меня.
— Скажите, она вернется? Я ведь выиграла? Она теперь вернется?
В глазах ее столько всего, что я даже не берусь описать.