- А правда ли то, - спросил Ян, совершенно не слушая товарища, - что Стадницкий отобрал у тебя два королевских пожалования?
Марчин опустил голову, одним глотком опустошил кружку.
- Отобрал, - тихо сказал он. – Это так, забрал. Только чего об этом говорить. У него было четыре сотни человек, а у меня семеро слуг и двое почетовых. Всех мне перебил. Я защищался –он спалил мне двор. Его казаки вытащили меня под виселицу. Помню все то и во сне, и наяву. Он подъехал, приложил мне к голове пистоль и сказал, что если я выступлю против него, он прикажет повесить меня, как собаку! Это страшный человек.
- И ты ничего не сделал?
- С ума сошел? Это же Станислав Стадницкий, сын тоже Станислава, старосты жигвульского. Сын отца стоит. Считает, будто бы все ему дозволено. Польский закон – он словно паутина: паук пробьется, а вся вина на мухе. Я за поединок в тюрьму бы отправился, а он шляхтича может кнутом до крови избить, и ему ничего не сделают. Я знаю, что произошло, когда тебя не было. Весь повет об этом гудит.
Ян молчал. Он чувствовал, что ему делается жарко.
- Я хотел помочь твоей жене. Но, ты же сам знаешь: она меня не любит. Ненавидит. Я не мог…
Куницкий разлил остаток водки. Медленно выпил свою.
- А ты знаешь, что он выиграл сомнение в шляхетстве. Моем шляхетстве.
- Знаю.
Марчин не поднимал глаз.
- И ты не помог моей жене, хотя я тебя об этом просил.
- Не мог.
-Не мог… Приговор засадил нам сеймик в Брацлаве… Но ведь там были не одни только клиенты Стадницкого…
- Все его боятся…
- Староста желает моей Анны. И дал ей срок до конца сентября. А потом приведет приговор в исполнение. Я хотел бы… Просить у тебя помощи.
- Беги. Советую тебе: беги!
- Ты с ума сошел? Нет! – с яростью выкрикнул Куницкий. – Закон на моей стороне! Я не банита, не инфамис. И буду защищаться. Вернулся домой после двух лет войны. И мне это надоело. Помоги мне.
- Как я могу это сделать? С ума сошел? Хочешь драться со Стадницким? У нас же нет никаких шансов.
- Но разве ты не понимаешь, что староста может в любой момент сделать то же самое с тобой. Мы должны сражаться. Законом и саблей! Не боишься, что Стадницкий отберет у тебя все оставшиеся владения?
- Ничего он мне не сделает.
- Откуда такая уверенность?
- Потому что я кое-что сделал… - Мелециньский опустил глаза. Складывалось впечатление, будто бы он произнес лишнее слово. – У меня и родичи, и семья. Они не допустят…
- Какая еще семья? У тебя ведь только дядя в Мазовии. Сам же говорил, что всякий мазур слепым рождается, но как только видеть начнет, всех обманет.
- Богатый то пан, у него несколько деревень…
- Ага, и он держит их под соломой. Ты меня от дела не уводи. Помоги мне!
- Беги! Я дам тебе денег, коня, снаряжу на дорогу… Беги, брат, прошу тебя!
- От чего же это я бежать должен!? – воскликнул Куницкий. – Я ничего плохого не сделал.
- Как хочешь…
Марчин схватил бутыль и разлил водку по кружкам. Вообще-то похож он был на хорошенько пьяного. Куницкий пригляделся к его руке и замер. На тыльной стороне ладони было видно черное, словно бы выжженное железом знамение. Герб Новина. Он видел его уже в третий раз. Боже, что же оно означало? Новина не была гербом кого-либо из Стадницких. Чей же тогда? И в чем тут вообще было дело?
- Что это за знак? – спросил Ян, указывая на пятно.
Марчин повел головой за его взглядом, после чего молниеносно спрятал руку под столом.
- Обжегся, - ответил он. – Чуть ли не в детстве.
- Точно?
- Да.
- Вижу, что зря я сюда приходил. И вообще, нам нечего сказать друг другу!
- Беги! – прошептал Марчин. – Умоляю тебя…
- Я соберу шляхту. И как-нибудь справлюсь со Стадницким.
- Соберешь, как же… Я уже вижу…
Ян поднялся с места, огляделся по корчме.
- Милостивые судари! – выкрикнул он. – Прошу вас подойти сюда, если меня знаете. Пожалуйста. Идите-ка сюда на минутку.
Никто не пошевелился. Все лишь выжидающе глядели.
- Водку ставлю!
Несколько шляхтичей тут же поднялись со своих мест. Подошли поближе. Все они были знакомцами Куницкого.
- Низко кланяюсь, мил'с'дари, - сказал от. – Выпейте за наше здоровее. Слышал я, у вас хлопоты с мошчицким старостой.
- У кого их только нет, - сказал Кшиштоф Халецкий.
- И мил'с'даря хлопоты побольше, чем наши, - буркнул Стефан Липиньский.
- Да. Здоровье мил'с'дарей.
- Здоровье!
- Милостивые господа, - сказал Куницкий, когда уже все выпили. – Вы знаете меня уже давно. И плохим человеком я, похоже, не был. Не судился с вами, ни на кого не нападал. И вот теперь прошу: помогите. Проклятый Стадницкий подал против меня иск о незаконном шляхетстве. Но ведь это же чушь. Вы знали еще моего отца, выпивали с ним, и жили хорошо. К тому же, это ведь и в ваших интересах. Стадницкий может добраться до вас в любой момент. Я прошу у вас поддержки. Если мы выступим вместе, ничто нас не сломит. Помогите! Молю вас, встаньте на мою защиту.