- Вы еще заплатите за это нападение! – рыкнул он.
Незнакомец осклабился.
- Кто заплатит? – спросил он. – Ты ведь уже не шляхтич. А всякий хам подлежит суду своего пана. Твоим паном теперь является наш староста. И он сделает с тобой все, что ему вздумается.
Повисла тишина. Прибывший дал знак, и слуги содрали с Куницкого малиновый кунтуш. Незнакомец стащил с пальца пленника серебряный шляхетский перстень, бросил его на пол и с безразличием притоптал его подкованным сапогом.
- Ты уже не шляхтич, - повторил он. – Забрать его. Ее посадить в чулан и следить. Действуйте!
Приказы были исполнены быстро. Слуги выволокли Куницкого наружу. Когда он исчезал в двери, краем глаза еще уловил последний, отчаянный взгляд Анны. У Яна потемнело в глазах.
Неожиданно из темноты выскочил могучий мужчина с лицом ребенка. Куницкий узнал в нем Мыцко. Слуга ударил кулаком по голове одного из казаков, которые следили за Яном, и тот свалился с ног. Мыцко хотел броситься к Куницкому, но все прибывшие набросились на него, сбила с ног и прижала к земле. Один из людей старосты, уже сидящий на коне, подъехал к месту драки, схватил кнут м ударил: раз, другой, третий. И бил до тех пор, пока окровавленное тело у ног его коня не перестало шевелиться. А потом подогнал Куницкого пинком.
- Забрать его! – И быстро, возвращаемся в Мошциск!
А Стадницкого Ян даже и не увидел. В замке в Мошциске его бросили в подвал, не снимая колодок. Куницкий сидел в молчании, в вонючем полумраке и размышлял. Все его тело болело, из ран, нанесенных ему слугами старосты, до сих пор сочилась кровь, только он не обращал на это внимания. Страдания души рвали его тело на клочья, а эти клочья – на еще меньшие кусочки. То же самое было и с жизнью. Все закончилось, все пропало. Анна теперь была в руках старосты. Когда Ян подумал об этом, ему хотелось выть от отчаяния. Говоря по правде, ему, похоже, ничего другого и не осталось. Но даже и сейчас он не жалел о своем выборе. Он сделал, что мог. Не поддался Стадницкому. И знал, что никогда не поддастся… Вот только с другой стороны было еще кое-что. Анна… Осознание того, что прямо сейчас она могла находиться в объятиях того… врага, доводило Куницкого до сумасшествия. Ну что же, он мог только поклясться отомстить старосте, что, впрочем, он и так уже сделал. Ничего другого. Только это.
Куницкий не знал, как долго пребывает в этой мрачной яме. Прошло очень много времени, прежде чем мрак начал уступать место чуть более светлой серости, а сквозь узенькое окошко наверху начал поступать чуть более прохладный воздух, предвещающий рассвет. Только сейчас Ян понял, как сильно ему хочется есть и пить. Уже ранее он увидел в углу камеры деревянное ведро, в котором было немного воды. Ян подполз к нему, а поскольку шея и руки все так же были закованы в колодках, ему пришлось погрузить в ведре голову. Деревянные колодки сжимали его голову и руки словно клещи. Там, где они держали, плоть опухла, а с ладоней сочилась кровь. Ян уже собрался было отползти в сторону, как глянул на дно ведра и застыл на месте. Вода странным образом вспухла, беспокойно забулькала. Куницкий сумел опереть колодку на краю и глянул вниз. На возбужденной поверхности, вместо его отражения, сформировалось знакомое изображение: серьезное, гордое лицо с подбритыми волосами и буйными, ниспадающими вниз узами. Это был Борута. Тот самый, из сна. Ян сразу же узнал его.
- Так ты жив, - сказал дьявол, как бы не веря собственным глазам. – Жив, мил'с'дарь. И вот видишь, что случилось. А ведь я мог тебя спасти.
Куницкий отрицательно покачал головой.
- Я и в самом деле не знаю, почему длиннополые учат вас, чтобы мне не верить, - сказал Борута. – А я ведь шляхтич. У меня своя честь имеется. И данного мною слова не нарушаю.
- Врешь.
- В общем, моей помощи ты не желаешь? А я могу тебя спасти. Так как, соглашаешься на мои условия?
Куницкий молчал. У него уже не было сил. Все вокруг, казалось, подшептывало ему, чтобы он соглашался. До него и самого уже почти начало доходить, что никакого другого выхода у него нет, вот только кое-что, бывшее еще более могучим, вызвало, что он снова отрицательно покачал головой.
- Никогда! Если это наказание за мои грехи, то я его приму!
- На что ты еще рассчитываешь? На своего Бога?
- Не знаю. Но, возможно, он меня еще спасет.
- До сих пор он этого не сделал. А староста, тем временем, уже овладеет твоей женой.
Куницкий прикусил губы чуть ли не до крови. Все завертелось округ него в сумасшедшем танце. Он молчал.
- Так как? Подумай.
- Никогда! – яростно вскричал Ян. – Никогда!
- Точно? Я тебя ценю. Ты у нас человек чести…