Л. Добринская
РАССКАЗЫ ИЗ ПУШКИНСКОГО ДОМА
Эссе
ВМЕСТО ВСТУПЛЕНИЯ
В Ленинграде, на набережной Макарова, стоит белоколонное здание с круглой башней под синим куполом. Это бывшая таможня, построенная по проекту архитектора И. Ф. Лукини в 1832 году.
Когда-то на стрелке Васильевского острова находился Петербургский морской порт — самое оживленное место столицы. Сюда стремились «корабли толпой со всех сторон земли». Свежий северный ветер развевал морские флаги Англии, Франции, Швеции, Голландии… На небольшом пространстве между причалами и новым зданием Биржи всегда было полно народу: мастеровые, бурлаки, матросы. Купцы заключали сделки, чиновники проверяли товар, с криком «Берегись!» тяжело бежали грузчики, пронзительными голосами зазывали покупателей торговцы сбитнем, квасом, пирогами.
Прошли годы, и порт переместился на Гутуевский остров. Переехала туда и таможня. А дом остался. На его фронтоне по-прежнему стоят, словно ждут корабли, медные фигуры Нептуна, Меркурия и Цереры — древнегреческих богов моря, торговли и плодородия.
По преданию, здесь бывал Пушкин… Теперь в этом здании размещается Институт русской литературы. На первом этаже в специальном кабинете находится личная библиотека Александра Сергеевича Пушкина, а в бывшей золотой кладовой таможни, куда раньше купцы складывали особо ценный товар, за многопудовой стальной дверью хранятся рукописи великого поэта. На желтоватых листах — отчетливый, наклонный, торопливо рвущийся вперед, стремительно-прекрасный почерк Пушкина.
История Института необычна и замечательна. Она связана с историей русской культуры и судьбами удивительных людей.
В зале второго этажа у стены стоит старинный дубовый шкаф. Надпись на белом этикете, вероятно, вас удивит: «Шкаф Онегина». Разве реальная вещь может принадлежать вымышленному лицу?
…Это было почти 100 лет назад, 29 января 1887 года. Выдался на редкость холодный, ветреный день. К трехэтажному особняку, расположенному в аристократическом квартале Парижа, на улице Монтель, подошел высокий седой человек. Часы на городской башне пробили половину третьего. Особняк казался нежилым из-за спущенных массивных жалюзи на окнах. Но хозяин был дома: слуги получили приказ никого не принимать. В темном кабинете перед камином, оцепенело уставившись на огонь, сидел дряхлый старик. Он не любил этот день: тяготило бремя вынужденных воспоминаний, беспокоили визиты незнакомых людей, желавших увидеть виновника давней трагической истории. В сущности, жизнь сложилась удачно. Разжалованный, выгнанный из России офицер стал сенатором Франции, удачливым дельцом — учредителем банков, железнодорожных компаний, промышленных обществ. Пора бы забыть Петербург, Черную речку…
Седой человек поднялся на крыльцо. В респектабельном молчаливом доме непочтительно сильно грянул дверной звонок. Лакей со свечами тихо вошел в кабинет и, подав визитную карточку, растерянно выговорил:
— Месье Дантес, это русский. Он настаивает на свидании с вами.
Старик вздрогнул, с трудом разобрав русские буквы. Они сложились в имя… «Онегин!»
Дантес протестующе поднял руку, но твердые шаги, гулко отдававшиеся в пустой анфиладе комнат, уже приближались. Каминные часы тонко прозвенели 2 часа 45 минут пополудни. Седой человек в черном сюртуке встал у дверей. Он увидел старика, и стальные глаза его недобро сверкнули. Надвигаясь на Дантеса, Онегин громко и размеренно сказал:
— Ровно пятьдесят лет назад в эту самую минуту скончался Александр Пушкин. Русская литература овдовела. Россия до сих пор плачет о нем. Вы убили его!
Возможно, все выглядело не совсем так, но свидание Онегина с Дантесом действительно состоялось. И убийца, наверное, испытал суеверный ужас при мысли о возмездии, которое предстает в облике ожившего литературного героя.
Кто же такой Онегин? Совпадение фамилий? Однако какое совпадение обстоятельств! Но… оставим пока эти вопросы без ответа.
В 1899 году. Россия готовилась к всенародному празднику — 100‑летию со дня рождения А. С. Пушкина. При Академии наук была учреждена специальная комиссия для сооружения в Петербурге памятника великому поэту. Его предполагали поставить на берегу Невы, недалеко от Троицкого (ныне Кировского) моста. Но юбилей пришел, а памятник еще не был поставлен.