Московский художник Вадим Владимирович Лазурский уже три недели жил на маленькой вилле Реджинетти ди Вальдонега. Ее владельцем был знаменитый итальянский художник-типограф, создатель шрифтов Джованни Мардерштейг.
Типографские шрифты — дело не простое. Их не выдумывают, а проектируют. (Русское слово «проектирование» очень точно соответствует английскому слову «дизайн», которое у нас теперь широко вошло в обиход.) Проектируют же их, изучая традиции первопечатников. Граверы XV—XVI веков, используя рукописный опыт писцов древности, создали для только родившегося тогда книгопечатания превосходные, разнообразные шрифты. Первоисточником современного русского типографского шрифта явился гражданский шрифт, утвержденный Петром I в 1708 году. Он же, в свою очередь, был создан на основе кириллицы — славянской азбуки, названной так по имени славянского просветителя IX века Кирилла.
А первоисточником современного латинского шрифта стал шрифт антиква (то есть «древний»), возникший в эпоху Возрождения, в конце XV века. Ручную отливку шрифта впервые разработал около 1440 года И. Гутенберг.
Мардерштейг стремился возродить красоту первопечатных изданий, вернуть книге XX века достоинства, утраченные ею с развитием машинной печати. «Мастерская Бодони» находилась в нижнем этаже виллы, где стоял станок, почти такой же, как те, на которых в XV веке печатали первые книги. Мастерская именовалась в честь Джамбаттисты Бодони — его называли королем печатников и печатником королей. Он создал всемирно известные «благородные» шрифты. Шрифтом Бодони была напечатана первая книга Мастерской — «Новая жизнь» Данте.
Мардерштейг долго изучал работы разных мастеров. Строгий изысканный шрифт Франческо Гриффо — гравера XVI столетия и рисунки итальянских каллиграфов помогли художнику создать превосходную современную «антикву». Его шрифт получил название Данте.
Одновременно в Москве, также на основе шрифтов Гриффо и к тому же славянской кириллицы спроектировал великолепный шрифт В. В. Лазурский. Этот шрифт получил известность во многих странах под именем Пушкин.
Художники впервые встретились на Международной выставке книжного искусства в Лейпциге и оба поразились оригинальному сходству своих работ. В конце 1967 года Мардерштейг предложил художнику из России совместный труд: издание так называемой билингвы — русско-итальянского текста поэмы Пушкина «Медный всадник».
Встреча с Вероной была большой радостью для советского художника. В ее музеях хранились картины величайших мастеров живописи — Тициана, Пинтуриккьо, Джованни Беллини… Верона — древний город. За 90 лет до нашей эры здесь была римская колония, и до сих пор на ее улицах видны остатки римских учреждений, средневековые постройки. В Вероне родился замечательный итальянский художник Паоло Веронезе. Его рисунок был легок и артистичен. Пластика форм сочеталась с изысканной колористической гаммой. Сложные созвучия чистых цветов ошеломляюще объединялись светоносным серебристым тоном. Картины Веронезе служили прославлению Венецианской республики. Они часто украшали стены и плафоны зданий, излучая праздничный, ликующий свет…
В «Мастерской Бодони» трудились над книгой наборщик Марио Фанчинкани и печатник Рино Грацколи. 14‑летняя девочка Бертилла увлажняла бумагу, сушила готовые листы, а также помогала по хозяйству. Бумагу для «билингвы» специально заказывали в Пешии — она стоила очень дорого. Художники корректировали текст в наборе. Книга подвигалась медленно. За день на ручном прессе успевали отпечатать 4 страницы поэмы в 165 экземплярах.
Бертилла внесла кофейник и чашки. Мужчины рассматривали портреты Пушкина в книге, изданной в России.
— Вот это — известный портрет кисти Кипренского, — рассказывал русский художник. — Он нарисован до дуэли. А второй — Мазера — сделан через два года, но тоже очень похож и документален по обстановке, одежде…
«Да он еще и храбрец!» — подумала Бертилла и сказала:
— А мне нравится тот, где синьор Пушкин в плаще и шарфе.
— Бертилла, ты много болтаешь! Лучше аккуратно наливай кофе, — проворчал Мардерштейг.
— Синьор Вадими Владими, — с трудом выговорила имя девочка, — а когда же приедет ваш Пушкин?
Мужчины оторвались от книги и удивленно посмотрели на нее.
— Этим портретам больше ста лет, маленькая Бертилла, — тихо сказал русский.
— О синьор, — прошептала девочка, — больше ста! А я думала… Вы сказали, что он будет здесь! — И с отчаянием добавила: — Зачем я родилась так поздно!