Поперек программки размашисто — запись инспектора актерской труппы А. И. Храповицкого о том впечатлении, которое произвела на него комедия Гоголя: «Пьеса весьма забавна, только нестерпимое ругательство на дворянство, чиновников и купечество».
Но в экспозиции есть еще один портрет — городничего города Устюжны Ивана Александровича Макшеева. У этого портрета необычная история… Глава «Чисто русский анекдот» приведет нас к прототипам «Ревизора».
Мы вспомним о людях — искателях, фанатиках, — без деятельности которых немыслимо пополнение музейных сокровищ. Знатоки литературы, истории, они роются в архивах, библиотеках, ищут давно пропавшие, заблудившиеся в мире старые документы, картины, портреты. Трудности и неудачи не останавливают их. Они верят, что найдут, и действительно находят. Благодаря их бескорыстным стараниям, энтузиазму обогащается история русской культуры.
ЧИСТО РУССКИЙ АНЕКДОТ
«Ах, какой скверный городишко!» Молодой человек в партикулярном платье рассеянно кружил по улицам, думал: не пройдет ли аппетит. «Нет, черт возьми, не проходит! И в лавках ничего не дают в долг». Мысли тоже кружились, не давая сосредоточиться на чем-нибудь одном. «Ничего нет, ни театра, ни живых картин, только церкви. Скорее бы домой, надоело в дороге». Приезжий перемигнулся с хорошенькой купчихой, а мысли снова, запрыгали: «Не стать ли монахом, а? Отрастить волосы… И бороду! Впрочем, нет, монахи не курят трубки. Какая жизнь без трубки! Экая бестия трактирщик: «Шутить не буду, прямо на съезжую, да и в острог!» Ежели и в самом деле потащит?» По дороге, взметнув белую пыль, промчалась коляска. «А то закатиться бы сюда в карете с фонарями, как флигель-адъютант из Петербурга с ревизией! Вот бы все переполошились: «Кто такой, что такое?» А я бы…»
Молодой человек, насвистывая «Не шей ты мне, матушка», спускался по горбатой улочке. Тоненький, худенький, в своем фрачишке он прыгал по камням, как муха с обрезанными крыльями. И тут он увидел городничего. Тот был при всей форме — в зеленом мундире, из-под полы которого свисала печать, при шпаге и треуголке.
— Изволите осматривать расположение?
— Милостивый государь, — бесцеремонно разглядывая городничего, сказал приезжий, — а где у вас острог?
Градоначальник смешался:
— Помилуйте, зачем же так прямо — острог? Позвольте представиться: здешний городничий… С кем имею честь?
Покрутив каблуком, молодой человек вскинул голову, отрывисто и неожиданно для самого себя сказал:
— Чиновник канцелярии… м‑м… Третьего отделения его высокопревосходительства графа Бенкендорфа.
Городничий крякнул, вытянул задрожавшие руки по швам и, согнувшись, едва выговорил:
— Желаю здравствовать!
Так или примерно так в маленьком городе началась знаменитая история, над которой смеются полтора столетия. Конечно, фамилия молодого вертопраха была не Хлестаков. А какую фамилию носил прототип городничего? Да и существовал ли он, этот прототип? Произошла ли в самом деле где-нибудь эта история? Где?
«Сделайте милость, дайте какой-нибудь сюжет, хоть какой-нибудь смешной или не смешной, но русский чисто анекдот. Рука дрожит написать тем временем комедию… духом будет комедия из пяти актов, и, клянусь, будет смешнее черта», — писал Гоголь Пушкину 7 октября 1835 года. О том, что фабула «Ревизора» принадлежала Пушкину, Гоголь позже записал в «Авторской исповеди». Да и сам Пушкин называл себя «крестным отцом» комедии. По-видимому, Пушкин рассказал Гоголю несколько версий о мнимом ревизоре, в том числе происшествие, связанное с известным романистом, историком П. П. Свиньиным, и случай, происшедший с самим Пушкиным в Нижнем Новгороде. В бумагах Пушкина есть набросок неосуществленного замысла, очень напоминающий «Ревизора». Однако возможно, что слухи о мнимых ревизорах были известны Гоголю и из других источников. В те годы история эта ходила как анекдот. Называли разные города, где появился «ревизор», и в том числе город Устюжну, в котором жил одураченный городничий.
В самой Устюжне и долго спустя были убеждены в том, что Гоголь «списал» своих героев с людей, живших когда-то в этом небольшом провинциальном городке. Устюжане так уверовали в географический адрес «Ревизора», что показывали приезжающим дом унтер-офицерской вдовы, которая «сама себя высекла», и пустырь, где стояла лавка купца Абдулина. Историки и филологи не принимали всерьез географическую версию знаменитой комедии. Ее образы были так типичны для того времени: городничие, не любившие «пропускать того, что плывет в руки», взяточники-чиновники, держиморды.