Мишель Фейбер
Четыре рассказа из сборника «Дождь прольется вдруг».
Переводы Сергея Ильина.
Оглавление
На задворках Америки
Общительная клетка
Окалина Ада
Туннель любви
На задворках Америки
Катажина осваивала Лондон.
По ночам она снимала пробы с ночных клубов и спала с кем ни попадя; днем работала официанткой в дядюшкином ресторанчике; а в свободные часы и по выходным прочесывала блошиные рынки и благотворительные распродажи, разыскивая майки. По преимуществу,белые, хотя годились и светло-серые, ярко-желтые и флюоресцентно-зеленые.
- Что, опять майки? - по-польски спрашивал дядя, когда она появлялась на работе, в Кафе «Краков».
- Мне нужен запас, - отвечала на том же языке Катажина. - Когда я вернусь в Польшу…
Она пожимала плечами и жестами изображала бесплодные поиски.
- Ты хочешь сказать, что в Польше нет маек?
Дядя уехал из Польши в 1980-м.В последнее время письма от родственников, кстати, так и не одобривших его поступка, выродились в списки вещей, которые можно теперь купить в познаньских магазинах.
Катажина подбросила в воздух новую майку и, пока та пребывала в свободном падении, ловко вонзила в ее проймы маленькие сильные руки.
- На польских майках печатают всякую чушь, - пожаловалась она, натягивая этот длинный белый покров через голову, поверх униформы официантки. - Знаешь: «Сен-Тропе», «Ультраспорт», «Черепашки ниндзя», «Для этой майки я чересчур сексуальна» - дребедень пяти-десятилетней давности. А простые, без рисунков, достать трудно.
И Катажина, одернув майку, точно юбку, присела в шутливом реверансе:
- Ну, как тебе?
- Ты спятила? В нее две таких, как ты, влезут.
- Сейчас модно, чтобы все сидело мешком, дядя. Видел бы ты, что продают в стильных магазинах. Большое и самое большое, другого не держат.
- Безумие. Твой отец мог бы из этой майки костюм себе сшить.
- Я до нее еще дорасту, дядя, поверь. Когда стану толстенной старой клушей.
- Есть здесь кто-нибудь? - донесся из ресторанного зала сварливый женский голос.
- Халина Козловская явилась, старая шлюха, - пробормотал Катажинин дядя. - Пора за работу, Кася.
Он резко махнул рукой в сторону плиты, и Кася стянула майку. Однако, прежде чем выйти в ресторан, ей пришлось оправить волосы,, глядя в оконце духовки, поскольку миссис Козловская являла собой самую крепкую, брызжущую польской стервозностью свиную сардельку, какую когда-либо удавалось состряпать Природе.
«Когда ты помрешь, - думала Катажина, торопливо семеня к старухе, чтобы принять у нее заказ, - из твоего праха понаделают бульонных кубиков».
А следом подумала: «Это стоит записать». Она записывала свои мысли и впечатления, приготовляясь к роли новейшей литературной сенсации Восточной Европы, писательницы, чье лицо украсит миллионы бумажных обложек.
- Черт возьми, дитя, наконец-то. Выходит, не зря я надеялась!
- Мм? - отозвалась Кася, готовая записать заказ старухи в блокнот. Собственно, она уже и записывала, поскольку миссис Козловская неизменно заказывала одно и то же. Неделю спустя, после возвращения Катажины вернулась в Польшу, ее дядя нашел среди кухонных бумаг вырванный из блокнота листок:
ВЕТЧ + МР КОРНИШ
КОФ
БУЛ С МАК
СТЕРВОЗНАЯ СВИНАЯ САРДЕЛЬКА/ПРАХ/БУЛЬОННЫЕ КУБИКИ
- Очень смешно, - он немного поразмыслил и сунул листок к другим сохраняемым им бумажкам.
На следующий деньКатажина зашла в музыкальный магазин «Вирджин мегастор» и спросила, кто вскорости станет большой сенсацией.
- Я из Польши, - пояснила она, стараясь говорить с пущим , чем настоящий ее , акцентом. - Магазины записей у нас имеются, но в них только и есть, что «Дайр Стрейтс» да Фил Коллинз.
Как и ожидалось, из «Вирджин мегастор» (а также из «Голоса его хозяина», «Наших цен», «Беззаботного», «Сестер Рэй», «Винилового опыта») она унесла охапку рекламных материалов - плакатов, открыток, наклеек, листовок, пустых пластиночных конвертов, - ничего, по сути дела, не купив: Катажина расплачивалась непривычным акцентом, улыбкой и статусом музыкальной беженки. Стоявшие за высокими прилавками молодые люди, столь пресыщено надменные со всеми прочими покупателями, улыбались, взирая сверху вниз на нее и на ложбинку между ее грудей, склонялись к ней, готовые спасти бедняжку от Фила Коллинза и «Дайр Стрейтс». Не обрекать же такую красивую девушку на невежество в том, что касается запретного плода новизны; ей просто необходимо вкусить этот плод за те немногие месяцы, по истечении коих «Вулвортс» обнаружит его и выбросит на рынок, где он, бедный, и увянет.