- А как малыш Фергюс?
- Он прелесть - ходит, разговаривает даже плавать учится! Немного пожил у нас с Эдом, а потом в Тунисе - с Элен и ее новым мужем. Они как раз завтра собираются к нам.
- Отлично, - прострекотал Вилли. - Может, и я загляну. Хотя я тут работаю над одной штукой - новым синтезом. Представляешь, растительная ткань, которая выращивается, как йогурт, на питательной культуре. Это меня мои постояльцы надоумили. Мне, правда, нужно кое-что выяснить у Эда.
- У Эда?
- Ну да, он в таких делах дока.
Эд, слушавший разговор, прижавшись щекой к щеке Линды, наконец, вырвал у нее трубку.
- Вилли?
- Эд? Это ты?
- Да, - хрипло подтвердил Эд.
- Слушай. Коноплю курить уже разрешили?
- Нет, Вилли.
- О.
Пауза.
- Ну ладно, как разрешат, звякни мне. Пока!
В спальне было темно и тихо, она дышала тропиками, несмотря на слякоть за окнами. Часы на кухне негромко отбили полночь, и Эд почти рефлекторно сунул руку за спинку в изголовье кровати и надавил на маленькую резиновую штуковину, добавив в батареи отопления еще каплю «Сперома». А снова повернувшись к жене, увидел, что она так и лежит, не шевелясь.
- Не слишком поздно, чтобы вернуться к тому, на чем мы остановились? - спросил он.
В ответ Линда взяла его руки и положила их на свои голые плечи, - давая понять, что ей по-прежнему тепло.
Окалина Ада
По прошествии четырех часов семнадцати минут на землю упала капля дождя, и Иван воспрянул духом.
Были, разумеется, и другие капли (правда, немного), однако на выбранный для опыта аккуратно расчерченный прямоугольник, упала только эта, и Иван тут же включил приборы. Ему нужно было точно выяснить, что происходит с каплей после удара о песчаную почву: долго ли она остается лежать на поверхности, подрагивая, подобно жидкой жемчужине, насколько медленно впитывается, как глубоко проникает в землю?
Получив эти сведения, Иван вполне мог обратиться в человека, способного изменить мир.
Дождь прекратился, и навсегда, через три минуты, пятьдесят две секунды. Проделав все, какие удалось, измерения, Иван начал укладываться. Температура немного упала - до 107 градусов по Фаренгейту.
Сидевший в джипе проводник чистил зубы самым ценимым здесь иноземным орудием, «ношкой» - иными словами, швейцарским армейским ножом. В этих местах любой привычный язык тонул в болоте полного непонимания и изменялся до неузнаваемости - точно так же, как здешняя пахотная земля утопала, перерождаясь, в песке и соли. Иван, прищурясь, вгляделся в проводника и только тут сообразил, что перед ним совсем не тот человек, который привозил его сюда вчера.
- А где Яфет? - спросил он, гадая, повезет ли ему получить ответ по-английски.
- Яфет уйди с семьей Яфета, уйти с домом Яфета.
Ну понятно: Яфет увязал прутья, из которых состояла его хижина, навалил их на спину верблюда и убрел - вместе с женой и детьми. Почему эти люди ведут себя так - выдергивают из земли, чтобы соорудить временное жилище, те немногие растения, какие водятся в их краях, -. ведь дай они себе труд осесть на одном месте и вдохнуть в землю жизнь, в их распоряжении оказалась бы способная к самовоспроизводству почва, - для Ивана оставалось загадкой.
- А ты здесь завтра будешь?
Мужчина, широко улыбаясь, пожал плечами. Зубы его были покрыты пятнами, оставленными листьями лата.
- Слишком много лата, - улыбнувшись в ответ, сказал Иван.
Проводник снова пожал плечами и сделал рукой ленивый, обозначающий эрекцию жест. Он хотел сказать, что только это возбуждающее средство и дает ему силы, потребные для того, чтобы работать, разъезжать с иноземцами по пустыне, драться с представителями других племен и ублажать жену. И вообще существовать, не склоняясь перед жарой и засухой, не позволяя себе свернуться в клубок на песке, лишиться жизненных соков и спечься, подобно глине.
- Ладно, поехали, - сказал Иван.
Он был боссом. Консультант многих правительств и международных корпораций, автор не ходко, но все же продававшейся книги «Прикладная агродинамика метеорологии», Иван вполне мог сойти за армейского генерала с сотнями смертей на совести. Он был белым., у него имелись деньги, много еды, машина и дом, а в доме вода. Он был человеком, который имеет право говорить: «Ладно, поехали».
Прошло ровно два месяца со дня, в который семья Зильбермахеров, миновав границу Эфиопии, углубилась в Бхаратан, в агрессивно засушливую землю, залегающую четырьмястами футами ниже уровня моря, на середине пути из того, что можно было б назвать Африкой, к тому, что можно было б назвать Арабскими государствами.