Едва ли не первым, что уяснили, попав сюда, Зильбермахеры, было, следующее: если вы уже не знаете в точности, где находитесь, карта оказывается ничем иным, как красивой картинкой. Вообще, если вы обзавелись привычкой воображать себя находящимся в определенной точке круглого и красочного земного шара, ваше ощущение расположения на планете определяется, скорее всего, степенью понимания того, о чем говорят у вас за спиной, плюс того, что лежит к северу, югу, востоку и западу от вас. Вы понимаете, что находитесь в Венгрии, просто потому, что люди вокруг вас говорят по-венгерски - то же относится к Австрии и то же к Румынии. Вы понимаете, что находитесь в Сиэтле, потому что люди вокруг говорят по-американски - то же относится к Канаде и то же к Орегону. В Бхаратане Зильбермахеры не понимали никого и ничего, а потому и находились - нигде.
Насколько могло судить семейство Ивана, африканцы здесь то и дело преображались в арабов. Явственно африканский мужчина в шали и набедренной повязке козопаса мог войти в армейскую казарму и выйти из нее облаченным в военное хаки - ни дать ни взять, член сил ООП. Понимание языка могло бы, конечно, помочь им, однако Зильбермахеры, в отличие от прежде стекавшихся в Бхаратан визитеров, лингвистами не были, и то, что произносили бхаратанцы, звучало для них, как речи африканского вождя из старых фильмов о Тарзане, а по временам вызывало в памяти репортажи, которые Си-эн-эн вела в 1991-м с войны в Заливе.
И опять-таки, бхаратанцу, чтобы окончательно запутать Зильбермахеров, довольно было напялить выцветшую драную футболку с рекламой «Джим Бима», отчего он, на их взгляд, становился неотличимым от черного американца, слоняющегося в поисках стены, которую можно разрисовать краской из распылителя.
Зильбермахеры не были людьми религиозными, усвоенная ими идеология не позволяла им лезть в верования местных жителей, а в результате у Зильбермахеров не имелось и самого туманного представления о том, во что веруют бхаратанцы, то есть и это оставалось для них тайной. Юной дочери Ивана удалось выяснить, что бхаратанцы считают женщину, выставляющую напоказ свои волосы, груди и бедра, нечестивой: однако этим ее сведения и исчерпывались.
- Они и впрямь какие-то, ну, типа того, заторможенные, - такое она вынесла суждение. - Вроде тех трясунов с юга.
Под «югом» она разумела, конечно, южную часть США, тот же Техас, а не юг Африки - Малави, к примеру, - хотя и то, и другое равно заслуживали ее обидного отзыва.
Собственно говоря, с рядовыми бхаратанцами Зильбермахеры дела почти не имели, поскольку те в большинстве своем жили в пустыне, за пределами армейских лагерей. Скопления их лачуг давали приют мужчинам, женщинам и детям, от которых иностранцам никакого прока ждать не приходилось, в этих разборных пристанищах, походивших на упавшие с неба птичьи гнезда, бхаратанцы коротали свои недолгие жизни, в них же и умирали. Через поселение их медленно струилась узкая речушка, чью воду грязнили песок, соль, экскременты, а порою и трупик ребенка. Любой проезд сквозь такое поселение производил на Зильбермахеров впечатление очень тяжелое, хотя сказать в точности, какую часть их душ он так уж трогал, было трудно. Повсюду вокруг истощенные темнокожие людимолились , прося своего Бога об избавлении, но что это был за Бог: Аллах, Иегова, Сет, Хайле Селласие - кто мог сказать?
Зильбермахеры занимали дом в военном секторе, поскольку, при всем их либеральном чувстве вины, жить в упавшем с неба птичьем гнезде не смогли бы.
Они приехали сюда из Сиэтла, из СШ Америки, - по приглашению. Дело в том, что несколько лет назад эволюционное развитие бхаратанцев достигло уровня, который позволил им, наконец, обзавестись письменностью, имитирующей их устную речь, и некоторое число чужеземных лингвистов с готовностью взялось за ее изучение А в результате массовая гибель бхаратанцев от недоедания стала предметом внимания западного мира. Местное правительство видело свою задачу в том, чтобы излечить бхаратанцев от кочевничества, заставить их осесть и начать удобрять и обрабатывать землю, - так, чтобы и здешняя зыбучая почва тоже осела на одном месте, укрепилась и начала помогать людям выжить. Иван Зильбермахер видел свою задачу в том, чтобы выяснить, можно ли предпринять что-либо, позволяющее поправить отношения между этой почвой и климатом.
А Иванка Зильбермахер видела свою задачу в том, чтобы сохранить отношения с Иваном. Она состояла в его женах уже двадцать три года - привлекательная жизнерадостная женщина, способная вырабатывать определенное количество энергии и при жаре в 120 градусов, даром, что происходила она из страны довольно прохладной. Загар ее казался особенно темным по контрасту с белыми блузками и юбками, которые она неизменно носила. Иванка говорила в шутку, что приобрела здесь еще большее, чем прежде, сходство с цыганкой. Она готовила вкуснейшие запеканки - которые затем охлаждались в холодильнике, - никто из попробовавших их никогда не догадался бы, что происхождением своим они обязаны консервным банкам. Она умела очаровывать несговорчивых чиновников. Умела заставлять враждебно настроенных бхаратанцев отводить глаза в сторону. И была прекрасной любовницей.