- …
- Ну да, клевое. Здоровенное такое - знаешь, как пицца. И, все, типа того, в драгоценных камнях, они, вроде, вместо четок, и его так приятно держать, такой у него материал и все, и всегда теплое, представляешь, потому что оно у меня на груди, понимаешь, прямо у сердца. Самое клевое, что у меня есть. Оно такое греховное.
За время, проведенное в Бхаратане, распятие навлекло на Лидию неприятности всего один раз. Как-то к ней подвалил, ухмыляясь, морщинистый старикан в набедренной повязке и истертой до нитки фланелетовой рубашке. Вид у него был такой, точно он уже перевалил за максимальный в этих местах ожидаемый срок жизни, за сорок, и мог в любую минуту свалиться замертво к ногам Лидии. «Ты христианин», - прохрипел старик, тыча пальцем в ее усыпанное камнями сокровище. «Моя христианин». И он упал на колени, махнув ей рукой, давай, мол, присоединяйся. Лидия послушалась.
- О, Бог Иисус, - произнес старикан, сжимая скелетообразные ладони. - Мы молиться. Отче наш, сущий. Да будет твоя. На земле, как на небе. Дай нам днем хлеб. Отличи нас от врагов. Свое есть царство. Аминь.
Он взглянул на Лидию - может, она тоже хочет что-то добавить?
- Послушай, Отец Небесный, - сказала Лидия. - Ты, типа того, попрыскал бы тут дождичком, идет?
Один жгучий день прибавлялся к другому, и недели, проведенные Зильбермахерами в Бхаратане, вырастали в месяцы. Иван трудился изо всех сил, тут сомневаться не приходилось, однако, Иванка, собираясь сюда, полагала, что дело ограничится шестью-восемью неделями, и теперь все ее запасы подходили к концу. Не самые, конечно, необходимые вещи, такие как хлеб, кетчуп, рыбные консервы и «Пепси», - это все поставляла армия, - но мелкие предметы роскоши, делавшие сносной жизнь в суровой чужой стране.
- А где шоколадки, мам?
- Шоколадки все вышли, лапушка.
- А печенья шоколадные?
- Тоже.
Армия - организация мужская, гигиенические прокладки к числу поставляемых ею запасов не относятся, так что, когда закончились и они, Иванке с Лидией только и осталось, что отнестись к этому философически.
- Будем пользоваться тряпичными полосками, как бхаратанки, - вздохнула Иванка.
- Клево, - сказала Лидия, поскольку и этому предстояло стать дома ценной культурной валютой.
- Если, конечно, ты не хочешь тампоны попробовать.
- Ну уж нет! Очень мне нужен стафилококковый шок!
- По-моему, его вызывала всего одна марка, да и та давным-давно. Не сомневаюсь, что их уже исследовали и все там поправили.
- Поправишь их, как же!
В итоге, Иванка и Лидия начали резать на полоски запасное постельное белье.
Кравиц, узнавший об этом с некоторым запозданием, просто в отчаяние пришел.
- Вы с ума сошли, - сказал он. - А что вы будете делать, когда вернетесь в Штаты и там наступят холода?
- Наверное, купим новые простыни.
- Это же пустая трата денег! - Кравиц покачал головой. - Сказали бы мне. На армейских складах валяются целые кипы ворсистых хлопковых одеял, которые никто тут использовать не собирается, - и уж тем более обратно отправлять.
- Правда? - произнесла Иванка. - Какой ужас! Почему же вы не раздадите их бхаратанцам? Они так нуждаются.
- По-вашему, в Окалине Ада кто-то нуждается в одеялах?
- По ночам тут бывает очень холодно.
- Да, понимаю, но ведь есть и другая проблема. Одеял всего несколько сотен, а бхаратанцев тысячи. Кто будет решать, кому давать, кому не давать? Это же не продукты, которые можно делить поровну.
- По-моему, это не такая уж и неразрешимая проблема. Чтобы справиться с ней, довольно здравого смысла и чуткости.
- Здравого смысла и чуткости? Вы их от армии ждете? Спуститесь на землю, Иванка, и просто скажите мне, сколько вам нужно одеял.
По прошествии еще трех недель Иванка начала понимать, что долго ей на Окалине Ада не протянуть. Она и вправду чувствовала себя несчастным пересаженным сюда кактусом, с той лишь разницей, что до его способности приспособляться к окружающей среде ей было далеко, - не то, чтобы слабым, но несовместимым с этим климатом зимним цветком, который воткнули в прокаленную солнцем соленую землю, надеясь, что он так или иначе пустит корни.