- Ты не против того, чтобы съездить в Лос-Анджелес? - спросил он у своего третьего помощника.
- Кто-то, так или иначе, должен это сделать, - пожал плечами помощник.
- Мой старый, добрый, надежный Макомбер, - не скрывая сарказма, сказал шериф. - Становой хребет полиции. Он настолько предан службе, что готов на любые жертвы.
- Я знаком с делом, - ответил Макомбер. - Изучил его вдоль и поперек.
- Там, как я где-то вычитал, такое множество девиц, что даже толстяк не рискует остаться без дела, - покосившись через плечо на помощника, сказал шериф. Ты намерен прихватить с собой жену, Макомбер? - добавил он, ткнул большим пальцем в слой сала на ребрах спутника и рассмеялся.
- Кто-то ведь должен ехать, - серьезно произнес Макомбер. - Не скрою, мне было бы интересно познакомиться с Голливудом. Я много о нем читал.
Когда они вошли в офис, второй помощник вскочил с вращающегося кресла, и шериф тут же занял свое место, не забыв расстегнуть три верхних пуговицы на брюках. Затем он выдвинул ящик стола, извлек оттуда журнал регистрациии, обильно потея, спросил:
- И почему только люди вообще соглашаются жить в местах подобных этому? - С отвращением открыв журнал регистрации, он раздраженно продолжил: - У нас не осталось ни пенни. Ни единого вонючего пенни. Эта поездка в Нидлз за Бюхером окончательно обескровила наши фонды. Новых финансовых поступлений не будет два месяца. Мы работаем в замечательном округе. Стоит поймать одного жулика, как сразу остаёшься без средств на целый сезон! Скажи-ка Макомбер, что должен означать твой, обращенный на меня взгляд?
- Командировка одного человека в Лос-Анджелес, обойдется не более чем в девяносто долларов, - сказал Макомбер, опускаясь на крошечный стульчик.
- Может, у тебя сыщется девяносто долларов? - спросил шериф.
- Лично меня это дело не колышет, - ответил Макомбер. - Но мы имеем дело с изобличенным преступником.
- Может быть, удастся уговорить их продержать Брисбейна пару месяцев в Лос-Анджелесе? - высказал предположение второй помощник.
- Ну и мозговитые же ребята трудятся в моем офисе, - заметил шериф. Ужасно мозговитые. - Тем не менее, он поднял телефонную трубку и произнес в неё: - Соедините меня с Полицейским управление Лос-Анджелеса.
- Дело ведет человек по имени Суонсон, - подсказал Макомбер. - Именно он ждет вашего звонка.
- Если попросить их поймать в Лос-Анджелесе убийцу, то услышишь такое... Но зато, как славно они действуют против людей вскрывающих товарные вагоны.
Шериф стал ждать соединения, а Макомбер тем временем тяжело повернулся на стуле, - промокшие от пота брюки уже успели прилипнуть к его клеенчатой обивке - и посмотрел в окно на пустую, залитую белым солнечным светом улицу. На асфальте от жары появились маленькие черные пузырьки. В этот момент он всем своим скрытом под толстым слоем жира сердцем ненавидел дыру, именуемую город Гатлин, штат Нью-Мехико. Окраина пустыни. Замечательное место для больных туберкулезом. Вот уже двенадцать лет как он живет здесь. Вот уже двенадцать лет он дважды в неделю ходит с женой с кино и слушает её болтовню. Толстяк. Да любой человек, прежде чем помереть в городе Гатлин, штат Нью-Мексико, успеет обрасти жиром. Двенадцать лет... думал он, глядя на вечно пустынную улицу, оживляющуюся лишь субботними вечерами. Макомбер вдруг представил, как он выходит из парикмахерской в Голливуде, и легкой походкой направляется в бар с изящной блондинкой. Они выпивают по бутылке или даже по две - пива, беседуют и весело смеются, находясь среди миллионов таких же беседующих и весело смеющихся людей. Он будет ходить по улицам, по которым ходила Грета Гарбо, Кэрол Ломбард и Элис Фей1. "Сара, по делам службы мне необходимо уехать в Лос-Анджелес. Вернусь через неделю", скажет он супруге.
- Алло... - произнес в трубку шериф. - Алло... Где же этот чертов Лос-Анджелес?
Девяносто долларов. Девяносто вшивых долларов... Макомбер отвернулся от окна, чтобы не видеть опостылевшей улицы. Шериф снова заговорил в трубку, и его третьему помощнику пришлось положить ладони на колени, так как тот с изумлением обнаружил, что у него дрожат руки.
- Это Суонсон? - спросил шериф.
Будучи не в силах тихо сидеть и спокойно слушать разговор шефа, Макомбер поднялся и неторопливо зашагал через заднюю комнату в туалет. Войдя в уборную, он тщательно закрыл за собой дверь и принялся изучать свое отражение в зеркале. Да, эти годы сказались на его физиономии. Вот что значит, двенадцать лет без перерыва слушать болтовню жены. Вернувшись в офис, он услышал как шериф чуть ли не кричит в трубку:
- Да, да. Вы не обязаны держать его у себя два месяца. Мне известно, что тюрьма переполнена. И я понимаю, что это явилось бы нарушением конституции. Послушайте же, ради всего святого! Я же сказал, что знаком с вашими трудностями. Это было всего лишь гипотетическое предположение. Мне жаль, что он донимает вас рыданиями. Но разве я виноват в том, что у него глаза на мокром месте? А вы бы не зарыдали, если бы вам грозили пятнадцать лет тюрьмы? Перестаньте орать, ради Бога! Не тратьте время. Этот звонок и без того обойдется административному округу Гатлин в миллион долларов. Хорошо, я вам ещё позвоню. Хорошо, в шесть часов! Хорошо, говорю я вам! Хорошо!
Шериф положил трубку и некоторое время сидел молча, рассеянно глядя на расстегнутый пояс брюк.
- Тот ещё город, - сказал он, - этот самый Лос-Анджелес. - И, покачав головой, продолжил: - У меня настроение послать всё это дело к дьяволу. С какой стати я должен раньше времени загонять себя в гроб из-за какого-то типа, забравшегося в товарный вагон? Кто может ответить на этот вопрос?
- Но он же - изобличенный преступник, - стоял на своем Макомбер. - У нас же против него завершенное дело. - Голос третьего помощника звучал ровно, но все его естество - невидимо для других - дрожало от нетерпения. Закон есть закон.
- Голос совести - тот призрак, который вечно преследует шерифа, посмотрев на помощника, с горечью произнес шеф.
- Мне-то что до этого, - пожал плечами Макомбер. - Я всего лишь хочу закрыть дело.
Шериф снова обратился к телефону.
- Соедините меня с казначеем нашего округа, - сказал он и стал ждать, держа трубку у уха и внимательно глядя на Макомбера. Макомбер подошел к дверям, открыл их и выглянул на улицу. Чуть дальше в конце квартала он увидел свой дом и свою жену, которая сидела у окна скрестив на груди жирные руки. С её округлых локтей капал пот. Макомбер отвернулся и стал смотреть в другую сторону.