— Это так же просто, как пукнуть, — Харди кратко пояснил мне основы теории повешивания. Я засунул голову в петлю и замер.
— Мне надо всего лишь спрыгнуть? — спросил я наивно.
— Да. Как дважды два.
Я оттолкнулся от стула и спрыгнул с него… И это тоже было очень больно, а ещё больнее было падать на каменный пол, я здорово ушиб копчик и крестец. Харди округлившимися глазами смотрел на одиноко болтающийся обрывок верёвки.
— Слушай, Бен… Ты случайно не сумасшедший?
Я застонал, захрипел, закашлялся. И я опять был жив. И у меня не было сил бранить этого безмозглого Харди.
Мы стояли на крыше небоскрёба и смотрели вниз, петля всё ещё опоясывала мою шею вторым галстуком. Но мне эта затея уже перестала нравиться.
— Мне надо всего лишь сделать шаг, Харди?
— Да-да, — торопливо забормотал он. — Делай шаг.
Я опять глянул вниз, на людской муравейник. Харди запрыгнул на бортик, окаймляющий крышу, и стал бесстрашно прогуливаться туда-сюда, что-то насвистывая, фальшиво и раздражённо.
— Делай шаг, Бен, делай шаг! — пропел он. Внезапно его нога наступила на кучку свежего голубиного помёта, он взмахнул руками и с тихим вскриком упал вниз. Я наблюдал за каждым мгновением его полёта. Он падал всего лишь несколько секунд, но для него это было целой вечностью. Так, во всяком случае, мне кажется.
Я снял с шеи петлю и выкинул её вслед за Харди. Кое в чём я был ему даже благодарен. Я развернулся и пошёл домой, сегодня был последний день моего отпуска.
6.10.1997
Величие
Верховный Генералиссимус Солнечной системы и её окрестностей Александр фон Блутхарт Великий, уже несколько десятилетий сжимающий в своей железной руке жизни и судьбы двух триллионов живых существ рода Homo Sapiens, аккуратно поставил на поверхность стола опустошённую чашку кофе и наклонился над мерцающим экраном. Тонкие гибкие пальцы привычно легли на клавиатуру. На экране появилось лицо его верного секретаря Блауберга.
— Доброе утро, сэр, — голос секретаря был слегка искажён высокочастотными помехами.
— Данные, — кратко потребовал Блутхарт.
— Есть, сэр! Восстание на Меркурии подавлено, наши потери составили…
— Дальше! — такие мелочи, как людские жизни, Генералиссимуса не интересовали и не должны были интересовать.
— Повстанцы Титана захватили 52 % территории…
Внезапно в разговор вклинился Верховный Медик Земли, его постное лицо, как всегда, было патологически неподвижным.
— Доброе утро, сэр, — прогудел он. — Позвольте поздравить вас с пополнением вашего семейства. Ваша жена благополучно родила вашего четвёртого ребёнка. Как думаете назвать сына?
— Александр Четвёртый, — ответил Блутхарт.
Верховный Медик исчез, и только сейчас Генералиссимус вспомнил, что предыдущего ребёнка он назвал Александром Вторым. Да, точно, его первенец была девочка, и он нарёк её Атеной. Следовательно, в нумерации детей мужского пола появилась погрешность.
— На Луне завершилась постройка военного космолёта первого класса «Штернфауст», — продолжал нудно бубнить секретарь.
— Глобальная карта, — приказал Блутхарт.
На экране развернулось схематическое изображение Солнечной системы, планеты жутко медленно, но неукротимо и математически правильно двигались вокруг жёлтого карлика со спектральным классом G2. Пальцы быстро застучали по клавиатуре, увеличивая масштаб особенно активных регионов. Наконец, внимание Блутхарта привлекла маленькая точка, приближающаяся к Плутону.
— Космический корабль регистрационный номер 74! — Блутхарт наклонился к микрофону. — Приказ: сменить курс и следовать к Юпитеру.
Ответа не было, но Блутхарт был спокоен. Он знал, что его приказ корабль получит только через пять часов.
На экране опять возник Блауберг.
— Сэр, на Церере полковник Нико снова объявил суверенитет…
Блутхарт молниеносно нашёл нужный район, неподалёку от этой строптивой маленькой планеты с черепашьей скоростью покорял пространство супертяжелый боевой корабль «Зигфрид».
— Количество жителей на Церере?
— Три миллиона двести тысяч, — бесстрастно ответил секретарь.
Блутхарт немедленно приказал «Зигфриду» отклониться от курса и бомбардировать Цереру термоядерными бомбами общей мощностью двести гигатонн. Он хорошо осознавал жестокость этого поступка, но это должно было научить других, как не повиноваться Александру фон Блутхарту Великому. А этих других было очень много.
Через двадцать минут «Зигфрид» был на нужной дистанции от Цереры. Спокойно заработали его смертельные установки. Когда всё было кончено, Блутхарт спросил: