— Пётр, Стейн, Кифа — какая разница?
— Ты ничего мне не доказал, колдун. Ни мне, ни нам!
— Почему же? Хельга, будь добра, налей Дугану тёплого молока. — Хозяйка с готовностью кивнула.
— Потому что твой щенок впустил ветер!
— Но огонь погас? — улыбнулся колдун.
Йон Смид встретился взглядом с бесконечно глубокими зрачками Храфна. Борьба взоров продолжалась недолго: миссионер отвёл глаза в сторону.
— Твоя очередь, — жёстко приказал колдун.
Йон Смид посмотрел на распятие, прижал его к груди, упал на колени.
— Господи, яви этим неверующим свою мощь! — каждое его слово дышало такой верой, что даже Храфн Чёрный удивлённо повёл бровью.
— Господи, дай мне силу! — Йон Смид перешёл на правильную латынь. Он молился и молил, но ничего не происходило. Он вернулся к норвежскому, но это ничем не помогло. Прошло несколько минут, гробовая тишина разрывалась только голосом христианского миссионера.
Но ничего не происходило. Лучина давно погасла, но жители долины были терпеливы. Йон Смид украдкой вытер выступивший на лбу пот и продолжил свой акт веры. Всякое его слово было достойно быть запечатлённым на бумаге, чтобы явить миру образец Веры.
Но ничего не происходило, а Йон уже начал выдыхаться. Присутствующим начала надоедать эта фантасмагория, когда миссионер зашёлся в особенно неистовой, умопомрачающей молитве. Казалось, эти слова могли сдвинуть небесные сферы…
И вдруг дрова в камине ослепительно вспыхнули, яркое пламя взлетело на высоту человеческого роста и лизнуло потолок. Но через мгновение огонь успокоился и привычно продолжил пожирать дрова.
Лицо Йона Смида сияло. Из ушей у него текла кровь, но он не обращал на это внимания.
— Господи! — прохрипел он, у него уже не осталось сил на большее. Жители долины с восторгом смотрели на своего «пастыря душ»…
— До встречи, — тихо сказал колдун; накинув на голову капюшон, он незаметно покинул хижину, Дуган тенью последовал за ним.
Снег скрипел под мерными шагами колдуна и его ученика, они возвращались домой, на склоны вулкана.
— Храфн!
Колдун молчал.
— Храфн, зачем ты это сделал? — не унимался Дуган.
— Что я сделал?
— Зачем ты зажёг дрова в камине?
Храфн Вардлок по прозвищу Чёрный не отвечал.
— Храфн, ответь мне!
— Неважно, кто это сделал, Дуган, — произнёс колдун, и невыразимая горечь и усталость звучали в его голосе. — Грядёт эра Креста, мой мальчик. Люди долины должны обрести новую веру. Прости меня, Один!
Тёмное небо рассекла надвое молния.
26.3.1998
Рейтинг
Солнце украдкой выглянуло из-за чёрной полосы горизонта и осветило Полигон. Огромное, в сто квадратных миль поле, опалённое огнём многолетних сражений, а потому абсолютно безжизненное, без единой травинки, уже было готов к Состязанию.
Генерал Даммер с довольной улыбкой рассматривал в бинокль выстроенные на Полигоне в случайном порядке увешанные пулемётами, ощерившиеся дулами пушек и раструбами ракетных установок машины. Это были боевые роботы, готовые в любую минуту по одному лишь нажатию кнопки вступить в бескомпромиссную схватку. Роботы были совершенно одинаковыми, за исключением лишь одной детали — программы в машинных кодах, заложенной внутри электронных мозгов этих машин смерти. Роботов было ровно две сотни, половину из них запрограммировал Джерри Пискерес, половину — Доббин Трежер. И Пискерес, и Трежер носили высокое звание Суперпрограммистов высшего класса, и все сегодня: Полигон, роботы, люди — собрались здесь для того, чтобы выяснить, кто из них двоих лучший. Суперпрограммисты были тут же, в Командном Центре, в окружении генералов, министров и своих коллег.
Кроме роботов, на Полигоне замерло несколько грузовиков, внутри их крытых кузовов сидели солдаты, в чьи обязанности входило поддерживать роботов своей стороны и атаковать роботов другой стороны, за это им неплохо платили. Они олицетворяли собой вероятностный фактор.
— Итак, начнём? — спросил генерал Даммер, его палец потянулся к волшебной кнопке. Суперпрограммисты Пискерес и Трежер напряжённо переглянулись. Победитель получит, кроме миллиона «зелёных», титул Чемпиона Мира. Возможно, что его рейтинг по шкале Меркюри несколько повысится, настолько, насколько понизится рейтинг проигравшего. На данный момент рейтинг Трежера составлял 3800, а рейтинг Пискереса — 3790 баллов по шкале Меркюри, а исходя из этих цифр, любой бы подросток мог сказать, что они входили в десятку лучших Суперпрограммистов планеты.
Палец генерала с аккуратно подпиленными ногтями плавно лёг на кнопку…