— С добрым утром, Строков.
— Э-э-э… Уже утро?
— Девять часов с копейками.
Строков оглядывает стол.
— Шерстень, где-то тут была банка с рассолом…
Шерстень не успевает ответить, что рассол выпил Чумак, как в комнату входит он сам.
Чумак: — А, ты уже проснулся! Хочешь кофе?
Строков: — Нет. Кофе в моём состоянии противопоказан, даже вреден. А вот чаю, с вашего разрешения, выпил бы.
Шерстень: — Кухня в твоём распоряжении.
Строков: — А когда возвращается мадам Шерстнева?
Шерстень: — Примерно через час. Я уговорил маму ночевать у подруги.
Чумак: — У чьей подруги?
В голосе его звучат подозрительные нотки, но Шерстень не отвечает. Строков встаёт и удаляется на кухню. Слышатся разные звуки передвигаемой и падающей посуды, Строков кричит:
— Шерстень, тебе налить чаю?
Чумак: — Мне самую большую чашку!
Шерстень: — Да, будь так добр.
Через пять минут Строков появляется в двери с подносом в руках. Шерстень так и не сдвигался с места. Друзья устраиваются за столом и с наслаждением вдыхают аромат дешёвого, но крепкого чая.
Чумак: — Я думаю, мы должны помочь заблудшей овце.
Строков: — Сахару маловато.
Чумак: — То есть нашему барану.
Шерстень размышляет о том, стоило ли извещать друзей, когда он два месяца назад встретил в городе Елена и Машу в обнимку. Они столкнулись тогда нос к носу, но Шерстень и предположить не мог, что встречи Елена и девушки с профессией зубного техника могут вылиться в столь непоправимое, как официально зарегистрированный брак. Неписаные законы их компании холостяков не запрещали встречаться с лицами противоположного пола и даже проводить с ними ночное время, но брак! Елен нарушил самую главную клятву, и не должно быть ему прощения!
Чумак: — Мы должны разработать план, чтобы вырвать Елена из цепких коготков Маши.
Строков: — Да, это будет не только наказанием, но и состраданием, актом милосердия.
Шерстень: — Наши ряды редеют. Нас осталось четверо.
Строков: — Интересно ведь, брак Елена тринадцатый по счёту! Подождите, но кто четвёртый?
Чумак: — Тот, кого можно не принимать в счёт — господин Блазин.
Блазин, как и они, считал женщин существами более низкого порядка, чем мужчины, но, в отличие от них, он любил мужчин. Ещё во время учёбы он попробовал заигрывать с Шерстнем, но его страдания не увенчались успехом, да и подвернулся смазливенький первокурсник с голубыми глазками…
Шерстень: — Пора переходить от слов к действиям.
Чумак: — Смерть браку!
Строков: — Если я не освобожу Елена из семейной темницы, пусть меня постигнет такая же горькая участь!
Хлопает входная дверь. Чумак и Строков переглядываются. Входит мама Шерстня — седовласая интересная женщина с хорошими манерами. По полу катится бутылка из-под водки и останавливается у её ног.
Строков и Чумак (в унисон): — Доброе утро, мадам Шерстнева!
Шерстень: — Привет, мама!
Мама Шерстня: — Доброе утро, мальчики! Неужели девушки уже ушли? Я так хотела с ними познакомиться!
Чумак и Строков молча смотрят на Шерстня. Если бы это был театр, самое время опустить занавес.
3
Строков прощается с пациентом и провожает его до двери, мимоходом интересуясь здоровьем его детей. У Строкова — просторный светлый кабинет, в отличие от квартиры Шерстня, здесь идеальная чистота, каждая вещь прочно стоит на своём месте. По обстановке, однако, нельзя определить медицинскую специальность Строкова, но на самом деле он хирург.
Слышится стук в дверь, в кабинет проскальзывает Чумак. Он, как и Строков, который сейчас моет руки, в белом халате.
— Строков, я привёл к тебе гостя!
— Надеюсь, это женщина?
— Настоящая женщина до кончиков накрашенных ногтей на ногах. Настоящая, живая и здоровая блондинка двадцати шести лет, — говоря эти слова, Чумак прямо сияет от радости, его лицо даже покинуло обычное выражение озлобленности на весь мир.
— Это хорошо, что она живая. Очень существенное уточнение. А то ведь ты мог договориться с одной из своих пациенток.
Чумак работает на первом этаже, а его пациенты — трупы.
— Строков, ты меня обижаешь. Конечно, в моих холодильниках найдётся немало подходящих девиц…