— Ты красивая, — серьёзно ответил он.
— Я старая, — горько усмехнулась Фрой. — А ты совсем мальчик.
— Ты красивая, — повторил Шерстень.
Она счастливо засмеялась, отыскала губы Шерстня и обожгла их поцелуем пылающей страсти.
— Я старая.
— Ты красивая.
Новый поцелуй. Рука Шерстня прошла по её бедру вверх и остановилась у груди.
— Погоди, — сказала Фрой. — Я причешусь и сниму это дурацкое платье.
— Они не только спят вместе, но и много говорят, ходят в рестораны, кинотеатры.
— И кто платит? — глухим голосом спросил Елен.
Чумак вздохнул.
— Ты же знаешь финансовое состояние Шерстня… Расплачивается всегда Валерия.
— Кто бы мог подумать, мой лучший друг Шерстень — альфонс, жиголо, той-бой! — Елен начал мысленно рвать на голове волосы. — И давно он этим занимается?
— Лес рассказывала, что с её матерью он гуляет уже полгода. Конечно, они не сразу полезли друг другу в объятия…
— А до этого?
Чумак почесал подбородок.
— А до этого — опять же это сведения от Лес — Шерстень недолго встречался с некой Коснитской, а ещё раньше — с Евгенией Карпентер.
— Евгению я знаю — ей тридцать шесть. Вот ужас!
— И именно Карпентер приобщила его к этому занятию. И она же лишила беднягу Шерстня невинности, подробностей, конечно же, я не знаю, а если бы и знал, то не стал бы сплетничать.
Растрёпанная голова Шерстня лежала на груди Валерии, а правой рукой он медленно поглаживал её живот и бедро. Вэл с милой улыбкой похлопала его по спине.
— Перевернись-ка, — попросила она; он послушно, словно прилежный ученик, подчинился. — Если засну — не буди меня.
— Хорошо, — он крепко обнял её руками. — Только не раздави меня.
— Тебе удобно? Тебе приятно?
— У тебя такая нежная грудь, Вэл. Не проказничай!
— Нет, Чумак, я не могу сказать, что Валерия Фрой уродина, она очень даже симпатичная, но разница в двадцать лет!
— Пятнадцать.
— Она делает ему подарки?
— Хм. В общем-то, да. Она покупает ему бельё, рубашки.
— И как на это смотрит мама Шерстня, достопочтенная мадам Шерстнева, когда её сын возвращается откуда-то в неизвестно чьих трусах?
— Откуда я знаю, Елен?! Чего ты так всполошился?
Шерстень принимал душ, горячие струйки воды стекали по его телу.
— Тебе помыть спину? — предложила свои услуги Фрой. — Только присядь, а то я не достану.
— Да, пожалуйста.
— А голову?
Шерстень кивнул.
— Я купила тебе в подарок новые трусы и майку, — известила она. — Надеюсь, тебе понравится.
— Спасибо, — сказал Шерстень. Он и так уже знал, что понравится — у Вэл был очень хороший вкус.
— А деньги, Чумак! Платят ли эти женщины, находящиеся на закате своих лучших лет, нашему Шерстню деньги?
Чумак опять улыбнулся и пожал плечами.
— Не знаю.
— До свидания, Горацио Шерстень, — Фрой, как и при встрече, поцеловала его в подбородок. — Я очень рада, что ты заскочил ко мне.
— Я тоже, Вэл, — он улыбался.
— Если бы ты был хорош в постели, то был бы моим любовником. А так ты просто мой друг, — она пригладила его волосы. — Мой маленький, умный, молчаливый друг, который умеет общаться с одинокой женщиной и имеет терпение выслушивать её бесконечные пустые монологи. Мисс Карпентер, кстати, передавала тебе привет. Спрашивала меня, не надоел ли ты мне.
Шерстень молчал.
— Нет, это немыслимо, Чумак! Меня просто всего передёргивает отвращение! Я теперь и здороваться с Шерстнем перестану! — ворчал Елен.
— Ты слишком драматизируешь ситуацию, — успокаивал его Чумак.
— А Строков знает?
— По-моему, нет.
— А Шерстень знает, что мы знаем?
— Скорее всего, нет.
— Так! — решил Елен. — Как только увижу Шерстня, подойду к нему и гордо плюну в его бесстыжее лицо. А потом скажу всё, что думаю о нём, как человеке, как личности и как друге.
— Не пойму, почему ты так яришься, Елен. Завидуешь ему, что ли?
От возмущения Елен потерял дар речи.
— Скажешь тоже, — саркастически усмехнулся он, когда дар речи был восстановлен. — Было бы чему завидовать.
По проспекту шёл задумавшийся Шерстень. Его взгляд был уткнут в тротуар, и он не заметил друзей, развалившихся на скамейке у журчащего фонтана.
— Шерстень! — окликнул его Чумак и быстро шепнул Елену: «Не забудь плюнуть».
Шерстень с огромной радостью приветствовал Чумака и Елена.