— Куда? — проскрипел Елен, с остервенением посасывая пиво.
— В Дутер. Что-то случилось с моим братом, он попал в больницу, и требуется моё безотлагательное присутствие у его ложа.
— Понятно, — сказал Елен. Можно было не продолжать, разговор был закончен. Оставалось лишь пиво.
— И сказал он: да будет жена рабою своему мужу, и да будут её уста закрыты! — высказался проповедник, но больше он ничего произнести не успел, потому что хозяин выключил телевизор.
— Вот-вот, — сказал Строков.
— Привет, Чумак! Можно войти? — отбарабанил Елен, когда сонно хлопающий глазами Чумак отворил ему дверь своей квартиры.
— Что, уже утро? — Чумак зевнул, икнул, почесался и щербато улыбнулся. — Извини, Елен, но я не один…
— Я женюсь в субботу, — с нажимом сказал Елен. — В 10 часов. Моя невеста — Маша. Мне нужен шафер. А кто у тебя?
— Не скажу. Так что тебе надо? Ты меня приглашаешь на свадьбу? А как же договорённость?
— Мне очень жаль, но обстоятельства сложились подобным образом…
— Маша беременна? — засиял вдруг Чумак. — Поздравляю, Елен!
— Нет, вовсе нет, — сказал Елен.
— Тогда зачем, Елен? Зачем?!
— Обстоятельства, — упрямо повторил Елен. — Ты будешь нашим шафером?
— Нет, — сказал Чумак и резко закрыл дверь. Елен чувствовал себя по-дурацки, ему никогда не нравились такие выходки со стороны Чумака. Что ж, остался последний вариант… Елен поковырял пальцем дверь Чумака, повздыхал, потом развернулся и пошёл к Шерстню.
Спустя несколько минут на лестничной площадке появилась плотная фигура Строкова. Он позвонил, а когда Чумак со злостью распахнул дверь, намереваясь обругать утренних незваных гостей, сказал:
— Привет, дружище. Быстро одевайся.
— Строков, я хочу спать! — завопил Чумак.
— В морге выспишься. Одевайся. Елен женится, ему необходим шафер, и сейчас он идёт к Шерстню.
— Жди меня тут, — сказал Чумак уже спокойнее. — Через 90 секунд я буду в твоём распоряжении. Побриться, конечно же, не успею…
— А это и не обязательно, — улыбнулся Строков.
Чумак и Строков следили за Еленом, который, как верно предположил Строков, действительно топал к Шерстню.
— Как ты думаешь, малыш Шерстень согласится быть шафером? — спросил Чумак Строкова.
— Скорее всего, нет.
— Почему?
— Не знаю. Елен женится на Маше. А мне кажется, что между Шерстнем и Машей было нечто большее, чем просто дружеские отношения.
— Почему ты так решил? — недоумевал Чумак.
— Они гуляли втроём по проспекту: Маша, Елен и Шерстень. Маша шла посредине, одной рукой держась за Елена, другой — за Шерстня.
— Ну, и что? Когда вместе идут два мужчины и женщина, то женщина в обязательном порядке должна быть посредине. Пусть даже если это будут не два мужчины, а мужчина и мальчик Шерстень.
— Ой ли? — усмехнулся Строков. — Как только я увидел эту троицу, то сразу понял, что между Машей и Шерстнем что-то есть. Представь себе такую ситуацию: мальчик Шерстень сидит дома и перечитывает учебники, но тут в его комнату врывается Маша, срывает с себя платье и кидается в его объятия. Как ты думаешь, что было дальше? — Строков сглотнул слюну и захихикал.
— В той ситуации, которую ты описал, я знаю, что будет дальше. Но откуда ты знаешь, происходило ли это в действительности?
— Я не знаю, — вздохнул Строков. — Никто не знает.
— Уж не хочешь ли ты сказать, что когда женщина идёт между двумя мужчинами, это кое-что значит?
— Возможно.
— Но однажды я и Шерстень гуляли вместе с рыженькой Лес, — заявил Чумак. — То есть я гулял с Лес, а Шерстень семенил рядом…
— Ну вот видишь! — обрадовался Строков.
— Не вижу. Ты хочешь меня убедить, что Шерстень спал с Лес только потому, что она шла между нами?
— Не знаю, — опять вздохнул Строков. — Быть может всё, что угодно.
— Выдумываешь ты всё, — отвернулся Чумак. — Фантазируешь…
Они остановились и наблюдали, как Елен входит в подъезд дома, где жил господин Шерстень.
Совершенно обнажённый, Шерстень лежал на животе и слушал тихую приятную музыку, струящуюся из радиоприёмника. В дверь позвонили, а потом пару раз стукнули ногой. Глаза Шерстня, обычно кроткие и добрые, метнули молнии. Он вскочил с дивана, запрыгал на одной ноге, натягивая джинсы, и кинулся к двери.
— Привет, Шерстень, — Елен выглядел, как побитая собака. — Я женюсь.
— Зачем? — хладнокровно спросил Шерстень.
— Не знаю. На Маше.
— Ты хорошо подумал? Проходи, пожалуйста.
— Нет, спасибо. Мне нужен шафер. Ты будешь Шафером?