— К нам вломились полицейские, — крикнул Пит. — Вот так вот, душенька.
— Позвольте, мистер Келли, — Торнтон отстранил старика в сторону и прошёл в столовую.
То, что он увидел там, навсегда осталось в его памяти. Он увидел Эмму Келли за столом, и выглядела она совсем плохо. По её почерневшему и вздувшемуся телу копошились тысячи и тысячи трупных червячков, а мерно гудящие мухи то и дело откладывали новые яйца. Руки женщины покоились на столе, на котором стояло ещё три девственно чистые тарелки и бутылка хорошего вина. Нож, который так тщетно искал Пит, входил под пятое ребро Эммы слева, а его кончик торчал с обратной стороны из спинки деревянного стула.
Офицер Торнтон присвистнул. Его не стошнило, потому что он был патологически равнодушен к такого рода вещам.
— Эл, я думаю, тебе лучше не входить сюда. Вызывай бригаду, здесь их ждёт приятное дельце.
— Что случилось? — забеспокоился Пит.
— Вы поедете с нами, мистер Келли, — в голосе Торнтона, как это не странно, прозвучали странные нотки уважения.
— Эмма, меня забирают в каталажку! — крикнул Пит.
— Возвращайся скорее, — сказала Эмма. — Не забудь одеть шляпу.
— С одного удара, — сказал Торнтон. — Прямо в сердце…
— Никогда бы не подумал, что такой старичок…
— Червей там — тьма!
Эл Хит побледнел.
— Моя шляпа! — Пит нахлобучил на голову старую шляпу. — Эмма, я скоро вернусь к тебе и куплю по дороге моей старой жёнушке шоколадных конфет.
Торнтон и Хит переглянулись.
— У Келли явно поехала крыша, — шепнул Хит.
— Не трать деньги на ерунду, — сказала напоследок Эмма, но её, кроме мужа, никто не слышал.
24.11.1998
Рассказ про комсомолку Свету
В 1971 году жила-была комсомолка Света. Однажды она шла по улице, погружённая в серьёзные размышления о своих комсомольских обязанностях и о твёрдой руке партии, уверенно направляющей весь советский народ к светлому будущему — коммунизму. Увы, комсомолке Свете не были чужды и пошлые стороны обывательского существования, а потому она не удержалась от того, чтобы остановиться возле на редкость красивой витрины с большой чудесной вывеской: «Берёзка».
— Какая изумительно восхитительная витрина, — сказала Света, ковыряя… хотя, нет, она была уже довольно взрослая и серьёзная девушка, чтобы на людной улице ковырять пальчиком в своём изящном комсомольском носике.
К сожалению, именно этот носик был чрезмерно любопытным, и Света не удержалась от соблазна войти через огромную стеклянную дверь в этот удивительный магазин. Она даже заранее открыла ротик, чтобы вдоволь навосхищаться заграничными товарами и шикарным интерьером, но тут к Свете подошла высокая дама с пышной грудью, на которой хищно блестела бриллиантовая брошь. У комсомолки Светы спёрло дыхание и она протянула ладонь, чтобы благоговейно погладить эти самые бриллианты на пышной груди высокой дамы, но взглянув в её чёрные злые глаза, Света поспешно отдёрнула руку.
— У вас чеки есть? — ледяным голосом, от которого спина комсомолки покрылась инеем, поинтересовалась дама.
Света обомлела.
— Нет, — испуганно прошептала она, прижимая к себе свою дешёвую сумочку, в которой находился её документ и её гордость — алый комсомольский билет со вкладышем, посмотрев который, любой партийный дяденька бы погладил Свету по голове и сказал, что она хорошая девочка, потому что аккуратно платит комсомольские взносы.
— Тогда будьте любезны, выйдите! — презрительно изгибая тонкие почти чёрные губы, приказала дама и грудью отодвинула ошеломлённую Свету к выходу.
Солнце радостно освещало улицы советского города, по одной из этих улиц грустно брела комсомолка Света. К сожалению, её горячее комсомольское сердце и интеллигентное воспитание не позволили ей достойно ответить той нехорошей, гадкой даме из магазина «Берёзка». Наверняка эта дама даже не знает задач текущей пятилетки и на сколько процентов перевыполнила план сталелитейная промышленность Страны Советов в прошлом месяце… «Вот дура-то!» — подумала про даму с бриллиантовой брошью комсомолка Света, отомщено улыбнулась и, расправив свои советские плечи, уверенно пошла вперёд. К коммунизму.
25 января 1999 г.
Револьвер
Мне 33 года. Я мужчина, белый, рост — 6 футов 3 дюйма. Я не принадлежу ни к одной политической партии и не исповедую никакой религии. Сейчас на мне надет тёмный костюм и тонкий плащ, по которому нехотя сползают крошечные капельки уже окончившегося дождя. В кармане у меня находится бумажник с довольно крупной суммой денег, во всяком случае, для меня она достаточно велика. Я стою перед тускло освещённой витриной и психологически настраиваю себя сделать то, что давно следовало бы сделать.