В комнате было тепло, но по моей спине внезапно пробежал холод.
— Бога смерти? — переспросил я.
— Мирто, — сказал он. Электрическая лампа на столе мигнула.
— А в остальных двенадцать тоже кто-то верит?
— Да. Если в богов никто не верит, они умирают.
— И все эти… верующие — пациенты нашей клиники?
— Не только.
Я обошёл стол и сел в кресло.
— Послушайте, Апорит. Вы можете призвать какого-нибудь бога сюда? Например, вашего Мирто?
— Могу. Но мне будет сложно. И вы ничего не заметите, док. Потому что вы не верите.
— Ну, попробуйте, — попросил я.
— С доком Хэмфри мне было бы легче. Хорошо, я попробую.
Он закрыл глаза, раздвинул руки в стороны, зажав блокнот между коленями, и выдохнул:
— Мирто!
Ничего не происходило. Ничего и не должно было происходить, следуя здравому смыслу. Но мы находились в психиатрической клинике.
Вдруг лампа опять мигнула. А потом накал спирали начал увеличиваться, лампа сияла всё ярче и ярче.
— Мирто! — прохрипел Профит.
На лампу уже невозможно было смотреть. Я никогда не отрицал существования паранормальных возможностей человека и потому с интересом наблюдал за проявлением одной из них.
Веки Профита дрогнули, и глаза его начали открываться… И я не увидел белков, его глаза были абсолютно чёрными, и они в упор смотрели на меня.
— Э фили! — прошептали потемневшие губы.
И тут моё сердце остановилось. Чёрные глаза торжествующе буравили меня в самом настоящем смысле этого слова, а сердце и не думало продолжать гнать кровь по моим артериям и венам. Клетки тела задыхались без кислорода, и я медленно начал умирать.
Тут накал лампы достиг предела, стеклянная колба лопнула, погрузив комнату в абсолютный мрак. «Тук», — сказало моё сердце. Ну, давай ещё, несчастный насос! Тук. Ещё раз, глупый полуфабрикат для котлет! Тук. Тук. Тук.
Я был жив. Я продолжал жить. Моя сорочка была насквозь мокрой от пота, а руки мелко дрожали, как у больного delirium tremens[5]. Нажав на ощупь кнопку под столом, я отёр взмокший лоб.
— С вами всё в порядке, док? Что-то случилось с электричеством? — санитар Джонсон включил лампы дневного света на потолке и подозрительно оглядел комнату. Профит-Апорит как ни в чём не бывало сидел в кресле и невинно улыбался. Блокнот он уже спрятал в карман и застегнул его на пуговичку.
— С вами всё в порядке, док? — ещё раз спросил Джонсон.
— Да, Джонсон, я в полном порядке. Отведите Адама Профита в его комнату и зайдите ко мне.
Профит послушно встал и зашагал к двери.
— Постойте, Адам. Зачем вы хотели меня убить? — я решил идти напролом.
Но Профит лишь удивлённо моргнул.
— Убить вас? Если бы Мирто хотел вас убить, то мы бы с вами сейчас не разговаривали. И ещё. Скоро на Земле родится Дис-От, сын Тринадцати. И тогда…
Но Джонсон уже вывел его из моего кабинета. Он что-то ещё кричал в коридоре, но я ничего не разобрал. Вскоре в дверь постучали, и в кабинет заглянула коротко стриженая с бычьей шеей голова Джонсона.
— Можно, док?
— Да, заходите и присаживайтесь, Джонсон. Расскажите мне всё, что вы знаете об этом Профите.
— Спокоен, дружелюбен, приветлив, разговорчив. Может войти в доверие даже к египетской мумии, сэр.
— Он много общается с другими больными?
— Со всеми, сэр. Он необычайно общителен.
— Вы заметили у него на скуле…
— Да, сэр. Его очень не любит один психопат с диагнозом religiosa mania, Игнатий Лойола. Позавчера напал на Профита в столовой и успел двинуть ему пару раз, Профит совсем не защищался. Но уверяю вас, это единичный инцидент. Заменить вам лампочку?
— Будьте любезны, Джонсон.
Я подошёл вплотную к санитару, его шею тонкой змейкой опоясывала золотая цепочка, на ней висело крохотное распятие. Наши глаза встретились.
— Джонсон, — твёрдо сказал я, — вы верите в Тринадцать богов?
Он попытался отвести взгляд, потом выплюнул зубочистку в урну и ответил:
— Да.
Утром следующего дня я пришёл в клинику в приподнятом состоянии. Непрерывный дождик сменился первым искрящимся под лучами солнца снегом, который постепенно укрывал землю. Первой, кого я встретил в коридоре, была Клара — безобидная старушка шестидесяти шести лет. Она опять связала все свои вещи в узел из простыни и искала, куда бы всё это спрятать.
— Доброе утро, Клара.
— Доброе утро, док, — пропищала она, прижимая к груди своё имущество. Я пошёл было дальше, но вернулся и спросил, не знаю, что меня дёрнуло:
— Клара, вы не знаете, что такое «Э фили»?