— Что это там у тебя? — спрашивает она протяжно (юффроу Бихел — из Гааги!).
— Я не знаю, юффроу!
— Подойди сюда, с бумажкой!
Поколебавшись намного, я встала, подошла к ней и протянула бумажку.
— От кого она?
— Я не знаю, юффроу, я ее не читала.
— О, ну тогда мы с этого и начнем!
Она развернула бумажку и показала мне, что там написано. Там было только одно слово: «Предательница». Я покраснела. Она смотрела на меня:
— Теперь ты знаешь, от кого это?
— Нет, юффроу!
— Ты лжешь!
Кровь бросилась мне в лицо, я смотрела на учительницу горящими глазами, но не вымолвила ни слова.
— Скажи, от кого она! Пусть поднимет палец тот, кто ее бросил!
В самом заднем ряду показалась рука с поднятым пальцем. Я так и думала: Роб Коэн.
— Роб, подойди ко мне! — Роб подошел. — Почему ты это написал? — Молчание. — Анна, ты знаешь, в чем дело?
— Да, юффроу.
— Расскажи!
— Можно как-нибудь в другой раз? Это длинная история.
— Нет, рассказывай!
И я рассказала о контрольной по французскому, с нулем за шпаргалки, и о предательстве по отношению к классу.
— Хорошенькая история! И ты, Роб, считаешь необходимым высказывать Анне свое мнение во время урока? А тебе, Анна, я не верю — это касается твоего молчания о происхождении этой бумажки. Садись!
Я была в ярости. Дома рассказала о происшествии и, как только представилась возможность поймать юффроу Бихел, послала к ней папу.
Он вернулся с сообщением, что все время называл ее Биггел[13] и что она считает Анну Франк славной девочкой, а о так называемой лжи и думать забыла!
Математика
Четверг, 12 авг. 1943 г.
Впечатляюще выглядит он, стоя перед всем классом: большой, старый, в высоком стоячем воротничке, всегда в сером костюме, лысая голова в обрамлении седых волос. Речь у него какая-то странная, он то ворчит, то смеется. Терпелив, когда видит, что стараются, и злится, когда имеет дело с лентяями.
Из десяти опрошенных учеников девять получают «неудовлетворительно». В который раз излагать, объяснять, обосновывать — и только лишь для того, чтобы получить результат ниже нуля.
Он любит загадывать загадки, любит поговорить после урока и раньше был президентом большого футбольного клуба. Менеер Кеесинг и я не раз бывали на ножах друг с другом из-за… моей любви поболтать. На протяжении трех уроков я получила шесть замечаний, пока он не решил, что это уже чересчур, и в качестве надежного средства велел мне написать сочинение в две страницы.
Сочинение было сдано на следующем уроке, и менеер Кеесинг, который умеет оценить шутку, от души посмеялся над содержанием. Там была такая, например, фраза:
«Мне и вправду нужно постараться понемногу отучиться болтать, но боюсь, что все равно ничего не получится, потому что этот порок достался мне по наследству: моя мама тоже любит поговорить, и я вся в нее, а она до сих пор от этого не отучилась».
Тему этого заданного мне сочинения менеер Кеесинг назвал «Болтушка».
На следующем уроке также нашлись поводы, чтобы всласть поболтать, и менеер Кеесинг записал в своей книжечке: «Юффроу Анна Франк, к следующему уроку сочинение „Неисправимая болтушка“».
И это сочинение я сдала, как полагается прилежной ученице, но уже на следующем уроке та же напасть повторилась. На что менеер Кеесинг записал в свою книжечку: «Юффроу Анна Франк, сочинение на тему: „Кряк-ряк-ряк“, — сказала юффроу „Крякдакряк“ на двух страницах».
Ну что тут поделаешь? Мне сразу же стало ясно, что все это в шутку, иначе бы он в наказание дал мне решать какие-нибудь примеры, и поэтому я собралась с духом и на шутку решила ответить шуткой. Я написала, с помощью Санны Ледерманн, сочиненьице в стихах, начало которого звучит следующим образом:
Кеесинг прочитал это, прочитал всему классу и еще в других классах и признал себя побежденным.
13
Фамилию учительницы Бихел (Biegel), с долгим «и», папа произносил кратко: Биггел (Biggel), что означает «поросеночек».