Наученный горьким опытом, я рассудил, что для успешного ведения хозяйства нужна женщина немолодая, и поделился своими мыслями с одним человеком. Тот вызвался подыскать мне подходящую супругу, и вскоре дело сладилось. Женщина эта доводилась дочерью хозяину постоялого двора для паломников по святым местам, что находится прямо перед воротами храма Роккакудо. Овдовев, она вернулась под родительский кров. Если верить свату, в то время моей суженой исполнилось двадцать семь лет, но я прикинул, что года три или четыре он ей наверняка убавил, так что по моим подсчетам выходило, что женщине лет тридцать с небольшим. Как бы то ни было, прельщенный ее приятной наружностью, я сразу же на ней и женился. Однако, присмотревшись к новобрачной хорошенько, я понял, что она уже в преклонных летах. На всякий случай я решил расспросить соседа, осведомленного в делах этой семьи, и узнал от него, что у моей жены имеется дочь тридцати шести лет. Если даже предположить, что она появилась на свет, когда матери было семнадцать, выходило, что моей женушке стукнуло не то пятьдесят два, не то пятьдесят три года. «Ловко же меня одурачили!» — подумал я, и с той поры престарелая супруга не внушала мне уже никаких чувств, кроме отвращения. А когда я заметил, как она, думая, что меня нет поблизости, тайком выдергивает из головы седые волосы, меня просто-таки стало с души воротить, и я развелся с нею, невзирая на свадебные расходы.
После этого посватался я к женщине, которая, по слухам, некогда служила фрейлиной во дворце. Мало того, что она была хороша собой, но к тому же и нрав имела добрый. Одним словом, такая пришлась бы по душе любому. «С этой женщиной жизнь будет для меня сплошным праздником», — решил я и, не раздумывая, взял ее в жены. Вскоре, однако, выяснилось, что она ничего не смыслит в хозяйстве. Ладно бы еще она не различала делений на шкале весов — женщине благородного происхождения это простительно. Но вот, бывало, увидит перевернутую глиняную ступку, залюбуется и этаким восторженным голоском произнесет: «Какое редкостное керамическое изделие! Ему нарочно придали форму горы Фудзи?» Или же, взяв в руки крюк, с помощью которого вытаскивают ведро из колодца, удивленно вскинет брови и спросит: «Что это, якорь от лодки?» Ну, а о мерке в пять го[307] и вовсе говорить не приходится — эта женщина ни за что не догадалась бы, каково ее назначение. С подобным воспитанием, решил я, в нашей убогой кухне ей не место, и, хотя расставаться с этой милой женщиной мне было жаль, пришлось все-таки дать развод и ей.
Вскоре при посредничестве одного человека я женился на некой вдове. Помимо собственной усадьбы у нее был еще один дом, который она сдавала внаем за семьдесят моммэ в месяц. Однако, как выяснилось, на шее у вдовы сидело человек девять нахлебников: престарелые дед с бабкой, а также младшая сестра и племянница с семьями. Уже с одним этим было трудно мириться, а тут еще я узнал, что покойный муж оставил ей неоплаченный долг в сумме двадцати трех каммэ. «Тут за всю жизнь не расплатишься», — испугался я и покинул любезную вдовушку, разумеется, понесши некоторые убытки.
Через некоторое время я узнал, что у торговца подержанными вещами с улицы Такэя-мати есть дочь на выданье. Сват сообщил мне, что в приданое за ней дают три каммэ серебра и сверх того еще полный набор летней и зимней одежды. На радостях я сразу же вручил свату деньги, что полагались ему за услуги, и незамедлительно отпраздновал свадьбу. Но и на сей раз меня ожидало разочарование: по два, а то и по три раза в месяц моя молодая жена ни с того ни с сего мешалась в рассудке и, раздевшись догола, выбегала за ворота. В конце концов мне это надоело, и, не долго думая, я отправил ее назад к родителям.
Казалось бы, женщин здесь — хоть отбавляй, а вот достойную супругу не сыщешь.
За семнадцать лет жизни в столице я переменил в общем счете двадцать три жены, и у каждой из них обнаруживался какой-нибудь изъян, так что поневоле приходилось разводиться. Поначалу у меня были кое-какие сбережения, но все деньги разошлись на свадебные расходы, и вот теперь я остался без гроша. Снова искать себе жену мне уже не по средствам. Живу я сейчас в убогом бараке на задворках улицы Такэдадори в Фусими, а чтобы не пропасть с голоду, мастерю из бамбука каркасы для плетеных шляп, так и перебиваюсь со дня на день.