Лейтенант подождал, когда шум от моторов окончательно стихнет. Он приказал вывести «дивизионку» опять на просёлок и осторожно продвигаться к востоку.
Спустя три или четыре часа, артиллеристы пересекли, неизвестно который по счёту, густой перелесок. Они ступили на очередную опушку и оказались возле не очень широкой, реки. Павел глянул на слабые струи течения, идущего к югу, и понял, они оказались на правом, крутом берегу водной преграды.
Лейтенант немного подумал. Он вспомнил карту, которую мельком видел в палатке у командира полка, и не очень уверенно сообщил своим подчинённым:
— Похоже, что мы вышли к Дону. Или к какому-то, из многих притоков.
Павел скептически посмотрел на желтоватую воду и невольно отметил, ширина этого русла не превышает тридцати пяти, самое многое, сорока с чем-то метров. Он вспомнил книгу Шолохова «Тихий Дон», где эту реку зовут только «батюшкой» и описывают весьма уважительно.
«Да он не больше нашей Самарки, после того, как сойдёт бурный паводок», — удивился про себя молодой человек и перевёл взгляд вниз по течению. Просёлок шёл вдоль обрыва ещё полверсты, нырял с берега вниз и упирался в узенький мост. Вернее сказать, в то, что теперь от него оставалось.
Все части пролёта бесследно исчезли. К каждому из берегов примыкало по несколько метров настила из старых серых досок. Между ними торчало множество свай, чёрных от долголетнего пребывания в мокрой стихии.
Верхушки всех брёвен оказались расщеплены недавними взрывами. То ли, на переправу сбросили несколько маленьких бомб, то ли, здесь потрудились сапёры. И ещё неизвестно, чьи они были? Может, наши, а может, и немцы. Например, те, что мимо промчались в броневике.
Возле спуска с обрыва лежало селение, в котором имелось с десяток дворов. Ни фашистских солдат, ни странной угловатой машины, ни мотоциклов, стоящих меж ветхих домов, пушкари не заметили. Только пара древних старух копалась в небольших огородах.
Одна из них с трудом разогнулась, упёрла руку в свою поясницу и повертела тоненькой шеей, затёкшей от долгой работы. Её блуждающий взгляд наткнулся на группу бойцов, стоящих на косогоре, и перескочил на дивизионную пушку. Женщина уронила лопату, что-то крикнула беспечной товарке и стрелою метнулась в ближайшую хату. Ни секунды не медля, соседка побежала за ней.
— Видать, за немцев нас приняли, — хмыкнул кто-то устало.
— Идемте в деревню, — приказал командир.
Бойцы добрались до поворота дороги, и подошли к высокому спуску, ведущему к кромке воды. Здесь просёлок закончился, а накатанный путь превратился в широкую песчаную осыпь.
Упираясь ногами в рыхлую почву и, тормозя упорами длинных станин, солдаты скатили пушку с обрыва. Они взяли винтовки наизготовку и быстро пробежались по хатам. Бойцы осмотрели дома, дворы и постройки и убедились, что деревня пуста. Они не нашли никого, кроме двух ветхих старух.
Лейтенант приказал спрятать орудие. Его закатили за ближайший сарай и накрыли какими-то тряпками, что висели на соседних плетнях. Как это ни странно, но маскировка оказалась довольно удачной. Пушку нельзя было увидеть ни с высокого берега, ни с реки, ни тем более, с воздуха.
Бойцы достали воды из небольшого колодца, с облегченьем напились и наполнили опустевшие фляжки живительной влагой. Раненого в руку ефрейтора лейтенант отослал на высокий обрыв и велел наблюдать за окружающей местностью. Не ровён час, появятся немцы и захватят красноармейцев врасплох.
Всем остальным, офицер приказал быстро собрать все верёвки в деревне и вернуться назад.
Пока бойцы шарили по опустевшим дворам, он подошёл к двум старушкам и попросил их сварить кусок мяса, который отрезали от погибших коней. Второй он решил оставить на завтра.
«Хоть и будет не так чтобы свежим, зато пушкари не съедят всё одним махом, — грустно подумал недавний курсант. — Ещё неизвестно, что удастся добыть из еды нам в ближайшие сутки».
Когда солдаты вернулись с добычей, командир не позволили им отдохнуть. Он отвёл всех к сооружению, стоявшему у самой дороги, и велел разобрать небольшую постройку.
В ход пошли топоры и ломы, найденные в ближайших домах. За тридцать минут, убогий сарай превратился в кучу тонких коротеньких брёвен. Скорее даже, шестов толщиной в мужское запястье.
Бойцы взвалили жерди на плечи и перетаскали к реке. Туда же, они отнесли все верёвки и связали добытую в сельце древесину в маленький плот. Закончив работу, пушкари столкнули платформу в мутную реку так, чтобы она оказалась в ней почти целиком.