Словно светящийся дым, рождённый в нерукотворных храмах Высшего Мира, струятся и переливаются перед зрителем работы художника. Мир, им изображённый, живёт своей, особенной жизнью. Иногда он текуч и подвижен, как Океан Мыслящей Материи в романе фантаста Станислава Лема, иногда застывает, как лёд реки, давая отдых своим уставшим атомам. Кажется, подойди к работам художника в другой раз, и что-то изменится. Работы станут другими, сохранив при этом основу своей лучезарной гармонии.
Талантливый художник сторонится праздных разговоров об искусстве. Они рождают вокруг его работ сквозняки, оседающие на ещё не высохшей краске пылью отчуждения.
Особые отношения складываются у художника с детьми. Ведь они помнят своё прошлое существование куда лучше, чем взрослые! Каждый ребёнок качался в гамаке – силовом поле своих мыслей, прежде чем попасть на Землю. Для детских глаз, умеющих видеть чудо, картины художника четырёхмерны.
Искусствовед ёжится, подглядывая в замочную скважину мастерской художника. Сказочная феерия, измы творчества, новогоднее представление – что там творится, за дверьми? Картины растекаются по полу, заполняют щели и скважины судьбы, целые области твоего существования. «А мне это надо? – плачет горькими слезами искусствовед. – Ушёл из дома человеком, а вернулся – жителем Вселенной!»
Не плачь, искусствовед. В тебе оживает детство.
Белые тени в изобразительном искусстве
Мысли, пришедшие во время медитации, тянут в длину свои тени, как электромонтажники – провода. И заполняют собою весь мир, доступный человеку. Переиначивают, перекрашивают его, помогают смотреться красивыми пятнами. Смешивают разные миры, как смешивают воду и вино в хрустальном бокале.
Такие мысли узнать легко. Ведь знаний, касающихся земного обустройства, которые знает каждый школьник, они не несут. Мысли, пришедшие во время медитации, разбрасывает сама Вселенная в ещё тёмные уголки. Так сеятель разбрасывает зёрна в чернозём, дымящийся на солнце. Чтобы прорастали идеи, ещё не известные никому.
Мысли, пришедшие во время медитации, подобны белым теням. Они тянутся с Запада на Восток, оберегая сознание человека от чрезмерной меркантильности. И достигая восточных стран, являют в полной мере бескорыстие. Такого рода мысли любые проявления жизни воспринимают, как проявление искусства.
Картины, написанные художником в состоянии медитации, полны любви к окружающему. Проникая в сознание зрителя сказкой и мечтой, пучком светящихся энергий, они способны совершить многие добрые дела. Такие картины лечат душу человека.
Глаза будущей науки
Слышали ли вы хотя бы однажды, как шумят электронные дожди? Видели ли жизнь, обосновавшую свои очаги среди солнечных протуберанцев? Картины талантливого художника, постигшего основы духовной жизни Вселенной, притягивают в нашу трёхмерность новые миры, снижая их киловатты, чтобы мы не ослепли.
Знал одного учёного-физика, который исследовал процессы радиоактивного распада вещества. После просмотра фотографий урановой руды, снятых электронным микроскопом, учёный таинственно улыбнулся. И показал мне картину малоизвестного художника 20-х годов прошлого столетия, написанную в технике авангарда. Впечатление было непередаваемым. И на картине, и на фото сверкало нашлёпками молекулярных образований одно и то же изображение!
Когда наука всерьёз заинтересуется искусством, она откроет для себя много нового. И то, чего не смогли ей дать самые современные приборы, даст искусство, стоящее поверх рассудочных представлений и познающее мир шестым развивающимся чувством.
Художники – глаза будущей науки. Ведь рано или поздно наука вырастет из пелёнок трёхмерности и, улыбаясь новому дню, станет изучать лучезарный покров Матери Мира, как прежде изучала Туринскую плащаницу.
Рождение картины
Молитва художника шуршит колонковой кистью по холсту, стекает избытком краски на пол, играет бликами в утренних лучах. Она получит ответ из Высшего Источника, к которому обращена, если художник забудет о себе, хотя бы на время. И превратится в предмет, его вдохновивший – в озеро, облако или цветок.
И когда это произойдёт, случится невозможное. Моря и океаны сольются, смешаются разные языки, и времена года превратятся в мокрую акварель, готовую на любые превращения!