— Сорок миль к востоку. Прямо по автостраде.
— Какой автостраде? Нет здесь никакой автострады. Но крайней мере, я ничего подобного не видела.
Огонек сигары разгорелся и снова потускнел.
О боже. Да, должно быть, прошло слишком много времени.
Она обхватила руками колени.
— Уинстон, должна признаться, что я не понимаю, о чем мы говорим.
— Я тоже. — Он смотрел ей прямо в глаза. — Что такое Хейвен?
Ее потрясло такое невежество.
— Вы шутите?
— Вовсе нет, я серьезно спрашиваю. Пожалуйста, просветите меня.
Ладно, все-таки он живет в такой глуши.
— Хейвен — это родина Авраама Полка, — с надеждой пояснила она.
Уинстон в недоумении потряс головой.
— А кто такой этот Полк? — спросил он.
Полк жил в конце эпохи Строителей Дорог. Он знал, что миру приходит конец, а города умирают. Он спасал все, что мог. Ценности. Знания. Историю. И он спрятал все это в убежище, куда ведет подводный вход.
— Подводный вход, — повторил Уинстон. — Как же вы надеетесь проникнуть туда?
— Боюсь, что никак, — сказала Чака. — Боюсь, что мы прямо здесь откажемся от этой затеи и повернем домой.
Уинстон кивнул.
— Костер прогорает, — сказал он.
Она подгребла угли кочергой и подкинула полено.
— Никто не знает, был ли Полк на самом деле. Может, это просто миф.
Снаружи мелькнула молния. Секундой спустя прогремел гром.
— Этот Хейвен чем-то напоминает Камелот, — сказал он.
Что еще за Камелот?
— Вы имеете в виду, — спросил он, затянувшись своей горящей травой, — что мир там, снаружи, весь в развалинах?
— Нет, снаружи все очень красиво.
— Но там руины?
— Да.
— Обширные?
— Да, повсюду. В лесах, в реках. Даже на мелководье в морских гаванях. Повсюду. Некоторые из них даже каким-то непонятным образом действуют. Например, едет поезд, которым никто не управляет.
— И что вам известно о Строителях?
Она пожала плечами:
— Очень мало. Почти ничего.
— Их тайны скрыты в Хейвене?
— Да.
— И вы собираетесь повернуть назад?
— У нас не осталось сил, Уинстон.
— У меня просто дух захватывает от любознательности, что вами движет, Чака.
Черт бы его побрал.
— Послушайте, вам легко говорить. Вы и понятия не имеете о том, что нам пришлось пережить.
Уинстон не отрывал от нее глаз.
— Согласен, не имею. Но какая награда ждет в конце пути! А море уже близко.
— Нас осталось только двое, — сказала она.
— Историей движут не толпы, — сказал он. — И не благоразумные обыватели. Курс всегда прокладывает отважный капитан.
— Нет, все кончено. Нам еще повезет, если мы доберемся до дома.
— Может, и не доберетесь. А на пути к цели риск вам обеспечен. Но вы должны решить, что для вас ценнее — риск или награда за него.
— Вот мы и решим. У меня есть спутник.
— Он подчинится вашему решению. Все зависит от вас.
Она пыталась удержать злые слезы.
— Мы такого натерпелись. Сделали все, что могли. Идти дальше неразумно.
— Ценность разума часто преувеличивают, Чака. В тысяча девятьсот сороковом году было бы разумно принять условия Гитлера.
— Принять что?
Он отмахнулся от вопроса:
— Не имеет значения. Но разум, находясь под давлением, обычно склоняется к осторожности, когда требуется отвага.
— Я не труслива, Уинстон.
— Уверен, что нет.
Он затянулся своей сигарой. Сизый дым доплыл до Чаки. Глаза защипало, и она отшатнулась.
— А вы не привидение? — спросила она.
Вопрос звучал вполне резонно.
— Боюсь, что да. Я то, что остается на песке, когда отступает прилив. — В его глазах играли отблески костра. — Интересно, если никто из живущих не помнит события, то сохраняет ли смысл само событие? Ведь оно в таком случае как бы и не происходило.
Квейт заворочался во сне, но не проснулся.
— Боюсь, что не знаю, — ответила Чака.
Они надолго замолчали.
Уинстон поднялся на ноги. Ей показалось, что он недоволен ею.
— Старому человеку жестковато сидеть на полу. Разумеется, вы правы: вам придется решать, стоит ли идти дальше. Камелот никогда не существовал в действительности. Единственный смысл его заключался в том, что он существовал как идея. Может, и ваше убежище Хейвен — тоже всего лишь идея.
— Нет, — твердо сказала она. — Хейвен существует на самом деле.
— Кто-нибудь, кроме вас, ищет его?
— Была еще одна группа, они тоже потерпели неудачу. Думаю, что больше никто не возьмется за поиски.
— В таком случае, Чака из Иллирии, вы должны хорошенько подумать, ради чего вы вообще пустились в путь. Ради чего погибли ваши товарищи. Что вы ищете на самом деле.