Стэнли постучал пальцем по блестящей поверхности снимка.
— Видите линии, которые расходятся к периферии круга и постепенно исчезают? Напоминают марсианские «каналы». — Он пожал плечами. — Ну, а «каналы», как известно, оказались природными трещинами, возникшими в результате сжатия коры Марса.
— Но эти ни в коем случае не природные, — настаивал Клайен. В нем заговорил ученый. — Это не открытые трещины, ведь никакой эрозии нет, да и, кроме того, линии необычайно прямые.
Клайен поглядел на фотографии.
— Они похожи на туннели, — медленно произнес он, — подземные туннели, которые когда-то находились глубоко под поверхностью, а теперь частично обнажились. Они отчетливо видны на пленке, чувствительной к тепловым лучам. Поэтому я думаю, что температура в них выше, чем на поверхности.
— Но не забывайте о масштабе, — запротестовал Хэмридж. — Кто мог построить такие туннели?
— А эти гигантские здания… — пробормотал Клайен.
— Существа, способные строить такие грандиозные сооружения, должны находиться на неизмеримо более высоком уровне развития, чем мы. — Леман, казалось, был потрясен открытием. — Ну и величина! Интересно, что они еще могут?
— Это — старая планета, — напомнил Клайен, — не такая, как Марс, но гораздо старше Земли. Вполне могло случиться, что цивилизация на ней возникла, расцвела, а затем угасла. На Земле было то же самое: вспомните пирамиды в Египте и Мексике. — Он задумчиво посмотрел на фотографии. — Хотел бы я знать, что случилось с обитателями этой планеты.
— А почему бы не предположить, что они и сейчас там? — спросил Леман. — Допустим, они находятся в стадии вымирания, это вовсе не значит, что они уже вымерли. Этот мир еще способен поддерживать жизнь.
— Быть может, нашу, но не их, — сухо заметил Торн.
— А почему бы и нет? Они могли приспособиться.
— И динозавры могли, однако этого не случилось.
— Динозавры не умели строить, — огрызнулся Леман, — а этот народ умеет. И, судя по этим зданиям, у него хватит мозгов на то, чтобы приспособить окружающий мир к своим требованиям.
— Ну, что ж, весьма возможно. — Стэнли решил быть терпеливым. — Все-таки, мы не можем сказать наверняка, что эти линии означают искусственные сооружения и что на планете существовала разумная жизнь. Вы же ученый; неопределенные предположения еще не есть доказательства. — Он помолчал. — Во всяком случае, мы недостаточно подготовлены для самостоятельного исследования. За нами последуют экспедиции, они привезут с собой экскаваторы, специалистов…
— Итак, мы садимся, — прервал его Леман. Это звучало не как вопрос, а как утверждение.
— Мы не садимся, — решительно сказал Торн.
Стэнли вздохнул. Каждый раз, когда они попадали к порогу нового мира, возникал один и тот же спор. Инстинкт и чувство были за посадку, хотелось посмотреть, потрогать; хотелось вдохнуть свежий воздух вместо газов, не имеющих запаха, ощутить под ногами настоящую, твердую почву, насладиться ароматом зелени. Логика приказывала держаться подальше от чужой атмосферы, от возможности заражения. Холодный рассудок говорил то же самое. Но был ли когда-нибудь рассудок сильнее чувства?
— Решив сесть, мы рискуем многим, — медленно начал Стэнли. — Вы знаете, что предохранить себя как следует мы не можем, и, если там, внизу, есть какая-нибудь болезнь, мы ее непременно подхватим. Правда, на обратном пути мы так или иначе окажемся в шестимесячном карантине. — Он помолчал немного. — Ну что ж, вы рискуете собственной головой. Если вы настаиваете, спустимся.
Они спустились. Они сели на полюсе и немедленно приступили к работе. Забыв свои колебания, Стэнли загорелся так же, как и остальные.
— Они были огромного роста, — сказал как-то вечером Клайен, когда они отдыхали. — Не меньше пятнадцати футов, судя по величине помещений и соединительных туннелей.
— И к тому же превосходными инженерами, — с завистью произнес Леман. — Не понимаю, как это они ухитрялись строить такие здания без опорных колонн. Такое впечатление, будто все они сделаны из одного куска.
— Где же все-таки они сами? — спросил Торн; он один не разделял общего энтузиазма. — Они для того только и строили так хорошо, чтобы потом исчезнуть?
— Не знаем мы этого, не знаем, — Клайен не скрывал своего раздражения. — Этим развалинам очень много лет, можете ли вы это понять? Полмиллиона, а то и весь миллион. Самый прочный скелет превратился бы за это время в порошок. Вряд ли мы найдем следы строителей. Может быть, нам удастся обнаружить резное изображение, фреску или что-нибудь в этом роде. Да и то вряд ли. Развитые народы редко украшают свои постройки собственными изображениями. Они используют символику, абстракцию, простейший орнамент, если вообще прибегают к этому. — Он взглянул на Хэмриджа. — Вы сделали анализ металла?