— Этому городу, — с глубокой убежденностью произнес Эфраим, — совершенно необходимы настоящие солидные похороны по первому разряду.
— Катафалк в сопровождении пятнадцати автомашин, — сказал Люк — Черных величественных лимузинов.
— Красного дерева гроб ручной работы с серебряной фурнитурой, обитой изнутри алым шелком.
— Кого бы я с удовольствием похоронил, — свирепо заявил Люк, — так это того посла, как его там?..
— Сигк Геслигк. — Это имя засело в сердце Эфраима, как заноза. — С Ригеля, — добавил он.
— Вот-вот. — Люк аж почернел. — Его б я положил в простой гроб из необтесанных сосновых досок.
— Короткий, не по мерке, — подхватил Эфраим.
— И без обивки.
— С оцинкованными ручками. И никаких цветов.
— Без бальзамирования и наемных плакальщиков.
— Ни плакальщиков ему, ни музыки, ни процессии.
— И зарыть его в неосвященной земле за оградой кладбища.
Разговор несколько странный, если принять во внимание, что речь шла о величайшем благодетеле человеческого рода.
Прогресс безжалостен: время от времени кого-нибудь обязательно ставят к стенке, и едва ли тот, кто обречен на это, испытывает удовольствие. Ни Эфраим, ни Люк не отрицали, что взамен утраченного они получили неплохую компенсацию, но они не были бы людьми, если б иногда с болью в душе не вспоминали добрые старые времена.
Когда с Ригеля прибыл Сигк Геслигк и открыл землянам секрет бессмертия, он тем самым нанес смертельный удар благородной уважаемой профессии. К стенке поставили гробовщиков.
Конечно, иногда еще подвертывалась кое-какая работенка, но разве ее можно было сравнить с тем, что было раньше! Эфраим вздохнул, вспомнив последние похороны, устройством которых занималась их фирма. Любимая собачка миссис Чедуэлл, этот омерзительного вида китайский мопс, впопыхах вместо специально для нее отваренного тощего цыпленка сожрала крысиный яд и после недолгих страданий издохла. Весь город сбежался поглазеть на погребальную церемонию.
Однако как ни прикидывай, а похороны собаки — это совсем не то. Хотя бы потому, что они не вызывают того особого уважения, с которым относятся к похоронам человека, а как Эфраим, так и Люк высоко почитали свою профессию.
— На несчастные случаи рассчитывать не приходится, — сказал однажды Люк, когда они только еще приступили к обсуждению вопроса о слиянии их фирм. — При наличии защитных полей и прочих штучек-дрючек, которые спасают от смерти зазевавшихся идиотов, несчастных случаев теперь практически не бывает.
— А самоубийства? — Эфраим напомнил о проверенном веками, надежном источнике дохода. Люк отрицательно покачал головой.
— Нынче люди не впадают в депрессию, — сказал он. — А если и впадают, то не до такой степени, чтобы в этом состоянии покончить с собой. Нет, у нас с вами только один выход — стать компаньонами и все расходы нести пополам. Иначе и вы и я будем вынуждены свернуть дело.
Но, как потом оказалось, эта акция только отсрочила неизбежный крах.
Собака перестала почесываться и отправилась обследовать соседние деревья, Джо Уэстон, шатаясь пуще прежнего, вылез из кабачка и на сей раз ухитрился перейти улицу без ущерба для своего достоинства. Жара спадала, и городок постепенно оживал. Мимо прошла компания подростков, которые с обычной усмешкой покосились на урны, могильные памятники, гробы и венки, выставленные в витрине похоронного бюро. Прислушавшись к их замечаниям, Люк втянул голову в плечи.
— «Хана им», «крышка», — скорбно повторил он. — Слыхали? Даже сопляки, и те нас теперь не уважают.
— Вурдалаки! — ахнул Эфраим и весь передернулся. — Да меня в жизни никто так не называл!
— Эфраим, — сказал Люк, — наша профессия умерла. Пора взглянуть правде в лицо.
— А если вы все-таки ошибаетесь? — Эфраим не желал сдаваться. — Вдруг это просто временный спад? Может, чума вспыхнет или еще какая эпидемия?
— Никаких шансов, — с горечью сказал Люк. — Мы держались до последнего, Эфраим, но обстоятельства нас доконали. Нам осталось только все распродать и пойти работать на завод пищевых концентратов.
Как это ни было тяжело, но пришла пора расстаться с иллюзиями. Даже Эфраим не мог не согласиться, что надежда на чуму — это воздушный замок. Его очередной вздох прозвучал как свист проносившегося в небе реактивного лайнера.