Джей не спеша пересек комнату, поднялся по трем ступеням на мостик корабля и как ни в чем не бывало склонился над панелью управления, вглядываясь в экран фронтального обзора. Черное пространство, полное галактик, подобных светящимся в полуночном океане медузам. Они с легкостью проплывали мимо; относительно близкие — мгновенно, далекие — двигаясь почти незаметно.
Спокойная величественность открывающегося вида была умиротворяющей, гипнотической, подобной сну… Откуда-то сзади донесся смех Джулиуса. Джей моргнул, очнулся от наваждения и выпрямился. Он осторожно посмотрел на блок управления маневрированием, расположенный справа от него и обнесенный поручнем. Никто, кроме капитана, не имел права подходить к нему. Джей посмотрел на экран бокового обзора. Разглядеть «Так», корабль-партнер, движущийся вперед и назад относительно «Нипа» с огромной скоростью, невооруженным глазом было невозможно. Джей посмотрел на панель бортового вычислителя. Скорость уже достигла шести тысяч двухсот световых лет в секунду и продолжала расти. Внимание Джея вернулось к блоку управления. Вот она — гофрированная ручка с частой насечкой. Одно прикосновение к ней — и позиционные радарные лучи по одну сторону корабля станут на ничтожно малую величину слабее, что сдвинет общую ось, вдоль по которой движется связка.
Он сделал осторожный шаг к блоку управления, протянул руку, прикоснулся к ручке…
На его плечо обрушился сильнейший удар. Упав, Джей скатился по ступенькам на нижнюю палубу. Перед его глазами находились три пары ног. Грубый безжалостный голос произнес:
— Я ожидал чего-то подобного с тех пор, как он показал мне свою дурацкую машину.
— Он всего лишь избалованный ребенок, — послышался веселый и беззаботный голос Джулиуса.
Ноги Боба Гальта удалились на некоторое расстояние и развернулись в другую сторону. Зловещий голос Чирама продолжил:
— Поднимите его, переместите на койку и прикрепите его лодыжку цепью к поручню. Джулиус, заштопайте дыру от пули. Мы больше не можем иметь в экипаже корабля сумасшедшего.
Джею было не на что пожаловаться. Джулиус был очень осторожен с его раной. Большие желтые руки кока двигались быстро и нежно, а улыбка никогда не покидала его лица.
Кормили Джея, принося ему пищу на подносе, в душевую провожали под надзором. За исключением этого, внимания ему не уделялось никакого. Какой бы скучной ни была корабельная жизнь — вся она проходила мимо него. Факт его существования игнорировался; никто не заговаривал с ним, а он не заговаривал ни с кем.
С койки открывался обзор на определенную часть корабля. Джулиус и Гальт сидели за своими нескончаемыми шахматными партиями. Джулиус находился лицом к Джею и потирал свое большое плоское лицо каждый раз, когда бывал озадачен. Склонившийся над столом с противоположной стороны Гальт виделся Джею как темный силуэт. Чирам больше не присоединялся к игре в карты или шахматы, он показывался в кают-компании только дважды в сутки, уделяя прогулкам по ней и занятиям на тренажере по тридцать минут своего времени.
Эти картины стали знакомы Джею во всех подробностях. Изменений не наблюдалось никаких. Те же цвета, тот же узор теней, тот же размеренный звук шагов Чирама, та же улыбка на лице Джулиуса, тот же угол наклона плеч Гальта.
Корабль нырнул в темноту. Не было видно ни галактик, ни туманностей.
— Очевидно, что мы проникли за внешнюю границу расширяющейся Вселенной, — услышал Джей напряженный голос капитана.
Что теперь? — спросил у себя он. Бесконечность? Он понимал, что расширяющаяся вселенная похожа на надувающийся пузырь, содержащий в себе все: и пространство, и время. Это — не просто триллионы звезд, выброшенные во все стороны в пустоту.
Бесконечно ли пространство? И не падают ли они во тьму, подобно снам, улетучивающимся из памяти? Лететь вперед, вперед, вперед… а потом опять вперед.
Обзорные экраны были совершенно черны, без единой искорки и вспышки. Ускорение продолжалось. Какова их скорость теперь? Восемь тысяч световых лет в секунду? Десять?
Джей повернулся в другую сторону и открыл свой дневник. Писал он много — целые страницы самоанализа, отрывочные наброски стихов, к которым он часто возвращался, пересматривая и редактируя. Он вел и статистические базы. Так, он провел тщательное изучение поступи Чирама, протоколируя среднее количество совершаемых им шагов на квадратный фут палубы. Джей пытался найти закономерности в изменениях меню, предлагаемом Джулиусом. Он тщательно документировал виденные сны и проводил часы, пытаясь определить их корреляцию со своим прошлым. Он написал монументальный труд, посвященный критическому анализу личности Чирама, «для протокола», как он убеждал сам себя, и не в меньшей мере для самооправдания. Джей составлял бесконечные списки: мест, которые посетил, подруг, с которыми общался, книг, цветов, песен. Он снова и снова рисовал портреты Чирама, Джулиуса и Боба Гальта.