На юге и севере сгущались тени. Солнце опускалось все быстрее, оно почти зашло. Что же это за солнце, сутками висящее в зените и потом так стремительно убегающее за горизонт?
Я поспешил вниз по склону, но темнота надвигалась быстрее. Малиновое солнце исчезло, лишь на западе догорали яркие полосы. Я споткнулся и упал, а поднявшись, увидел, что на востоке разгорается таинственный голубой свет.
Я смотрел на него, стоя на четвереньках. В небо ударили голубые лучи.
Мгновение спустя местность озарилась сапфировым светом. Взошло новое солнце цвета густого индиго.
Мир остался прежним, и все же казался новым, незнакомым для моих глаз, привыкших ко всевозможным оттенкам красного.
Когда я вернулся на луг, ветерок с озера принес новые звуки: отчетливо различимые аккорды, которые в моем мозгу почти сложились в мелодию. Я замер, наслаждаясь музыкой. В дымке, которая окутывала луг, мне чудились фигуры танцоров.
С таким вот странно возбужденным мозгом, я забрался в шлюпку и уснул.
Проснулся я в голубом, словно наэлектризованном мире.
Я прислушался и вновь явственно услышал музыку — ее принесло ласковое перешептывание ароматного ветра.
Я спустился к озеру, голубому, как кобальтовая чаша, как сама голубизна.
Музыка зазвучала громче: я уже улавливал мелодию — стремительную, ритмичную. Я зажал ладонями уши: если у меня галлюцинации, музыка останется. Звук ослабел, но не исчез совсем. Значит, мне не чудится. А там, где есть музыка, должны быть и музыканты… Я бросился вперед с криком: «Эй! Кто вы?! Привет!».
«Привет!» — откликнулось эхо на том берегу.
Музыка на секунду смолкла, как замолкает сбившийся хор, затем зазвучала вновь — далекая, неясная, «рогов земли эльфийской трепетные звуки…»
Я перестал что-либо понимать. И остался на своем лугу под голубым солнцем.
Опомнившись, я умылся, вернулся к шлюпке и послал очередной СОС.
Вероятно, голубой день короче красного, хотя это трудно определить без часов. Но для меня, увлеченного музыкой и поисками ее источника, он пролетел быстро. Я не обнаружил никаких следов музыкантов. Возможно, звуки издавали деревья, или невидимые глазу прозрачные насекомые.
Однажды я поглядел на другой берег и — о чудо! — там стоял город.
Стряхнув оцепенение, я сбежал к кромке воды и стал всматриваться в него.
Город колебался и переливался, словно нарисованный на бледном шелке: беседки, аркады, фантастические здания… Кто жил в этих дворцах? Пытаясь получше рассмотреть город, я зашел по колено в воду, затем сломя голову помчался вдоль берега. Цветы с бледно-голубыми бутонами ломались под ногами, я казался себе слоном в посудной лавке.
Что я увидел, добравшись до противоположного берега?
Ничего.
Таинственный город исчез. Я устало присел на камень. На мгновение музыка стала громче, будто кто-то приоткрыл дверь.
Я вскочил, как ужаленный. Но вокруг ничто не изменилось. Я оглянулся на озеро. Там, на моем лугу, двигалась процессия прозрачных просвечивающих фигур, точно майские жуки, скользящие по глади пруда.
Когда я вернулся, луг был пуст. Противоположный берег тоже.
Так проходит голубой день. Теперь мое существование наполнилось смыслом. Откуда звучит музыка? Что такое эти порхающие призраки и волшебные города? Иногда я чувствовал, что схожу с ума… Если в этом чужом мире действительно существует музыка, если она реальна и вызвана колебаниями воздуха, почему она так похожа на земную? Почему кажется столь привычной? Ее исполняют на земных инструментах. И мелодии почти знакомы…
А эти расплывчатые тени, которые я едва успеваю поймать краешком глаза, похожи на веселых луговых человечков. Они двигаются в такт музыке.
Так и проходит голубой день. Синее небо, темно-синяя земля, ультрамариновая вода и ярко-синяя звезда на западе… Как долго я живу на этой планете? Я регулярно шлю сигналы СОС. Скоро сядут батареи. Пища и вода у меня в изобилии, но какой смысл влачить существование в этом мире красного и голубого?
Голубой день подходит к концу. Захотелось взобраться на вершину и посмотреть на заход голубого солнца, но воспоминание о красном закате вызывает у меня спазмы в желудке. Поэтому я встречу закат на лугу, а потом, когда стемнеет, залягу в шлюпку, как медведь в берлогу, и буду дожидаться рассвета.
Голубой день еще продолжается. Сапфировое солнце опускается к лесу, небо темнеет на глазах, звезды похожи на далекие окна чужих домов.
Музыка больше не слышна; возможно, я настолько привык, что перестал ее замечать.