О самом здании сказать было нечего. Бегущие дорожки, матово-серебристая облицовка дверей. Тойас поднял голову: небо, светящаяся синяя лента, разрезанная переходами и мостами, простиралось над крышами зданий. Тойас помчался вверх по магнитным рельсам. Толпа снова сгрудилась вокруг него, над ним, под ним, обдавая смрадом рыбы и дезодорантов, потной кожи. И Тойас снова подумал, что здесь не место воину масаи[1]. Ему бы следовало шагать по травяному ковру с копьем в руках, ощущая себя хозяином своей судьбы. Правда, вряд ли в мире остались хоть какие-то масаи, во всяком случае, на покрытых травой равнинах.
Дверной сканер дал добро на вход, и он очутился в широком коридоре, битком набитом перепуганными сотрудниками лаборатории. Молодой человек в медицинском халате резко повернулся, заслышав шаги. Что-то в его взгляде поразило Тойаса. Глаза парня растерянно бегали, а сам он буквально трясся. Нарисованная на щеке роза медленно вращалась, и Тойас вспомнил о мертвеце, по лицу которого полз огонь.
— Все будет хорошо, — утешил Тойас. — Это наша работа. Подобные случаи не так уж редки.
Младший детектив Клэнси махнул ему рукой с дальнего конца коридора. В новом мундире он выглядел совсем коротышкой, хотя нашивки полицейской академии ярко поблескивали.
— Она закрылась в задней комнате, на другой стороне лаборатории, вместе с пузырьком чего-то ядовитого. Никто не знает, что это такое.
Он вытащил электрошокер и, нервно похлопывая им по ладони, добавил:
— Я решил подождать вашего прихода.
— Ее лаборатория там?
Через узкое окно возле двери был виден еще один коридор с рядом дверей.
Клэнси кивнул и вытер рукавом лоб.
— Говорят, она взяла с собой все образцы ДНК. Может, с какими-то заразными болезнями, понятия не имею. Что-то экзотическое и неизлечимое. Вроде бы кожа слезает клочьями.
Тойас покачал головой.
— В генетических лабораториях подобного не водится. Худшее, что она сможет сделать — изуродовать твой рододендрон.
Дрожащий голос позади него выдавил:
— Ее специализация — модификации поведения животных на генетической основе и естественное ориентирование. Она находит характерные черты, которые нам нравятся в одних животных, и пытается заменить ими те черты, которые мы считаем неприятными в других.
Тойас обернулся. Еще один в медицинском халате. Близко посаженные глаза. Лет пятьдесят. На груди бейдж с именем «Хирохито Бливинс».
Бливинс протянул руку.
— Лавдей работает над проблемой голубей в городе. Превосходный ум. Чудесный человек, но чрезвычайно амбициозна. Узурпировала всю лабораторию, а это свыше ста квадратных футов площади. Остальных она просто выжила. Говорит, что ненавидит скученность. Мол, эти дармоеды ничего не делают. Обычно в лаборатории такого размера работают трое сотрудников. Но мы оставили все, как есть. Гении имеют право на эксцентричность.
Тойас попытался отступить, но коридор был чересчур переполнен.
— Не могли бы вы приказать этим людям разойтись по домам? Они мешают.
Бливинс покачал головой.
— Это почасовики. Стоит им покинуть здание, как они автоматически лишаются дневного заработка.
Тойас потер глаза, усилием воли загоняя обратно в глотку раздраженный вопль. Клэнси загрузил протокол и график личностных характеристик и профессиональных способностей Лавдей в карманный компьютер Тойаса. Коэффициент интеллекта буквально зашкаливает, но в университете особыми успехами не отличалась. Была полностью загружена все последние четыре года — редкость для большинства служащих. Безупречные характеристики. Прекрасные результаты. Должно быть, действительно ценный работник… В юности пыталась покончить с собой.
Клэнси через плечо Тойаса всмотрелся в экран.
— Какая серьезная дамочка.
На экране как раз появилось изображение Лавдей. Неулыбчивая блондинка с худым лицом, лет двадцати пяти.
— С чего это вдруг она так завелась? — спросил он.
— Я говорил с ней очень спокойно, а она вдруг словно помешалась, — принялся объяснять Бливинс. — Схватила пюпитр и швырнула мне в голову. Поверьте, без всякого повода. Она очень неуравновешенна. И всегда была такой, но без нее мы не можем обойтись.
Тойас предположил, что беседа была далеко не столь невинной, но вслух своих соображений не высказал. В протоколе значилось: Бливинс подал жалобу на несанкционированное использование компьютера. В памяти компьютера хранились записи о многочасовых исследованиях на человеческих наборах генов.
— Но ведь это вне сферы ее деятельности, не так ли? — задал вопрос Тойас.