От этого внезапного соприкосновения с грубым и лохматым существом биение его сердца замерло, словно подчинившись повелительному взмаху руки невидимого регулировщика жизненного движения. Какое-то бесконечно долгое мгновение он чувствовал усевшееся у него на груди существо и ощущал теплое зловоние его дыхания, вырывавшегося из угрожающе подрагивающих ноздрей.
Из этого второго сна, который, казалось, обманным путем перенес чудовище в его реальный мир, спасения уже не было. Две пучины — одна черная и холодная, а другая пурпурная и теплая — внезапно нахлынули на него, словно вступив между собой в безмолвную и бесполезную тяжбу. Он осознал — правда, уже слишком поздно — что именно уселось ему на грудь, но знание это пришло вместе с окончательным воцарением торжества темноты, ввергнувшей его в ночь, конца которой не было и никогда не будет.
Обнаружили его в то же самое утро. На груди его, аккуратно вобрав когти и мягко урча, покоился большой персидский кот Белшазар, который мирно дремал в теплых лучах солнца, освещавшего перекосившееся от невыносимой боли лицо его хозяина.
Врач поставил диагноз — тромбоз сердечной мышцы. Это действительно означало смерть.
Спаситель
Это была самая большая и сложная машина изо всех, когда-либо созданных человеком, только комплекс — вспомогательные сооружения — занимал целых два квартала, уходя на сотни футов в глубь земли. В сердце находились пятьдесят огромных электронно-вычислительных машин. Каждую тысячную долю секунды они должны были решать тридцать тысяч частных дифференциальных уравнений. Энергия, которая требовалась этой машине, чтобы успешно работать с массой в М фунтов, определялась широко известной формулой: Е=МК2.
И при этом не была, как в уравнении Эйнштейна, скоростью света; но она, тем не менее, составляла настолько большую величину, что только один источник энергии мог использоваться в данном случае — термоядерная реакция, основанная на слиянии ядер водорода.
Проектирование машины и разработка теории ее эксплуатации заняли тридцать лет, сооружение — еще десять. Она обошлась в три миллиарда долларов, и эта сумма должна была быть погашена тринадцатью странами в течение ста лет.
Как и атомную бомбу, эту машину нельзя было испытать по частям; лишь полная, окончательная сборка позволила бы установить, чем закончится все предприятие: успехом или провалом.
В нужный момент планировалось использовать образец массой в 1 миллиграмм. Это была самая большая, сложная, дорогостоящая, очаровательная и опасная машина, которая когда-либо была построена. А двое людей решили разрушить ее. Для этого им пришлось бы высвободить большое количество термоядерной энергии. Это был единственный выход в сложившихся обстоятельствах. Решение было принято скрепя сердце. Возможно, следовало бы связаться с властями в Вашингтоне, поскольку машина, хотя и была продуктом международного сотрудничества, территориально размещалась в Калифорнии; однако это было опасно, учитывая острую нехватку времени. Бюрократическая робость вполне могла бы послужить причиной роковой задержки. Поэтому, зная все возможные последствия, двое ученых сделали то, что, по их мнению, следовало сделать. Машина вместе с несколькими блоками вспомогательного оборудования, включая уникальные компьютеры, испарилась. Сами они спаслись на скоростном самолете.
Судья Кларк. Откуда этот человек мог знать правила эксплуатации машины, в то время как она никогда не испытывалась?
Доктор Карнот. Теория широко обсуждалась во многих научных изданиях и даже в научно-популярных журналах. Он же был разносторонним специалистом. Кроме того, вовсе необязательно было понимать теорию; в ней могли разобраться не более 40–50 человек во всей стране. Он, должно быть, видел многочисленные фотографии приборов управления. Процедура запуска машины очень проста; любой инженер может управлять нониусом.
Судья Кларк. Думаю, вам следует рассказать суду обо всем, что произошло, с самого начала. Ваша непонятная скрытность вызвала множество домыслов. Вы понимаете, что, если будете признаны виновным, то предстанете перед уголовным судом ООН.