Доктор Карнот. Мы думали об этом даже в те несколько минут, которые были в нашем распоряжении. Но мы боялись, что весь этот мир может исчезнуть до того, как мы остановим безумца. Поверьте мне: здесь кроются умопомрачительные парадоксы; никакие математические споры не могут разрешить их, только эксперимент. Мы не могли рисковать, вот и все.
Пирениан. Вы, конечно, правы. Господа, может быть, нам следует порадоваться тому, что вместо нас там оказались доктор Карнот и доктор Кент.
Доктор Карнот. Вы до сих пор еще не представляете подлинной опасности. Все, что я изложил, применимо лишь к случайному путешествию в далекое прошлое, совершаемому из внезапного побуждения, когда у человека нет конкретных намерений. А у Майкла Наусса был свой особый план — дикий, безумный и, тем не менее, в своем роде изумительный. Такой, который безрассудно, не задумываясь о последствиях, поддержала бы мировая общественность, или, по крайней мере, значительная ее часть. Я имею в виду эту страну и государства Европы, но не Азию, в большей ее части. Кроме того, он установил нониус с абсолютной точностью, что делало его план еще более реальным.
Судья Кларк. Что же он намеревался сделать?
Доктор Карнот. Согласно записке, этот человек захватил с собой магазинную винтовку и пять тысяч патронов. Он собирался, не более и не менее, а именно освободить Иисуса Христа из рук римских легионеров. Короче говоря, предотвратить распятие. И кто скажет, что он не добился бы своего, имея при себе современное оружие? А что тогда? Последствия могли быть ошеломляющими. Если отбросить христианскую догму, утверждающую, что Иисус должен был умереть за наши грехи, какое воздействие это оказало бы на будущее, на весь ход истории, как светской, так и религиозной? Может быть, Иисус сам не дал бы этому безумцу спасти себя, но разве можно быть уверенным в этом? Если вы спросите первого встречного сейчас, в 2015 году: надо ли нам спасти Иисуса Христа от распятия, то что он ответит? На чьей стороне он окажется? На нашей или на стороне Майкла Наусса? Вот почему мы с доктором Кентом разрушили машину, и вот почему мы сейчас стоим перед этим судом. Мы полагаем, что слушание не должно быть предано гласности. Решение за вами. Мы уже приняли свое в тот вечер.
Фанатик
Они лежали на холме. Внешне они абсолютно не подходили друг к другу: он был лохматый и неопрятный брюнет, коротышка, и в его глазах горел фанатичный огонь нетерпимости; она же была безупречна в идеально чистом летнем платье, этакий эталон холодной нордической блондинки.
Солнце нырнуло за горизонт — казалось, от прикосновения раскаленного докрасна диска земля задымилась.
— Сейчас ты увидишь, — пробормотал он.
— Если бы я не успела узнать тебя, я бы решила, что ты говоришь серьезно.
— Я говорю чертовски серьезно. Достаточно серьезно, чтобы начать принимать меры, и не откладывая. — Он недоуменно оглядел ее. — А я-то думал, ты все поняла. Что ты не такая, как все эти чурбаны в баре.
Огонь в блеклых глазах под тяжелыми бровями загорелся еще ярче.
— Я должен был это понять, — сухо сказал он. — Сам виноват: вообразил, будто встреченная в баре девица может, для разнообразия, иметь хоть каплю мозгов. Так вот, Юнис…
— У мужиков в баре мозги есть, сколько они ни пей, — перебила она, — а женщины, конечно, из другого теста. Так, да? А если уж хочешь знать правду, так это не в моих мозгах сомневаться надо, а в твоих — раз ты в самом деле веришь, что…
— Тихо, — оборвал он. — Вот они. Смотри и узнаешь кое-что. Если только тот еще здесь.
Из пещеры вылетали нетопыри — казалось, их тут миллионы, хотя опытный натуралист определил бы их число менее чем в десяток тысяч. И все-таки стая, похожая на вырывавшийся из пещеры столб густого дыма, поражала воображение, напоминая гигантские стаи странствующих голубей, затемнявших небо Америки еще столетие назад.
Джерри в бинокль изучал края тучи. Вдруг он схватил девушку за руку, краем сознания отметив упругость ее тела: великолепный образец, мельком подумал он. Крепкая, как молодая кобылица, разве что поглупее. А жаль — он-то надеялся, что они будут союзниками.
— Смотри! — почти крикнул он. — Там, правее остальной стаи — видишь группу из восьми… нет, девяти нетопырей? Взгляни — что ты заметишь?
Он протянул ей бинокль, но она отмахнулась.
— Я вижу и так, — спокойно сказала она, на миг сузив огромные голубые глаза.
— Ну? — нетерпеливо спросил он. — Да или нет?