Подняв голову, она уставилась на него. Огромные влажные глупые глаза, куцая верхняя губа, заостренные крохотные бугорки под тонким платьем. Ни дать, ни взять — цыпочка. За эту от Анны причитается по меньшей мере пятнадцать…
Он тотчас скорчил подходящую случаю гримасу. Мальчишески-неуверенную. Позволяя ей заглянуть в свои голубые глаза, над которыми растрепалась пышная шевелюра. Не следует особо обращать внимание ни на что из сказанного им или ей. Обычная старая ерунда. Сначала пытается отбить его атаку, уложить на лопатки — а затем последует обычная слезливость: хлюп, хлюп! Как у выброшенной на улицу. Как и — ты тоже? Так, словно никто уже не снисходит до разговора с нею. Как фраза типа: «Ну, куда пойдем?»
И вот они уже направляются мимо притихших зданий; он заполнял паузы разными словами, лениво гадая, каким образом Анне и Хонки всегда удается бывать всезнайками. Наверное, для этого есть еще люди, решил он. При таких местах обычно ошивается множество шушеры. Ну что же — наступил момент пустить пробный шар.
— Послушай, — сказал он, — тебе нужно обязательно сейчас куда-то пойти. За себя-то я не боюсь, а вот ты… — И красноречиво указал на ее промокшее платье.
— У меня ничего нет, — прошептала она, разглядывая свои пустые руки. Вот так телка!
— Здесь рядом живут мои друзья, — обронил он. — Хорошие люди.
— Ох, даже так… — Она смутилась. — Я не могу…
Он снова отвлекся, позволяя себе не слушать ее объяснений. Ночь и пустая улица под дождем. Приглушенный гул моторов. И почему всегда такая безлюдность? Телка умолкла, вперив в него взгляд. Он заставил себя похлопать по ее мягкой изящной руке. Она отпрянула.
Гнев обжег ему шею, хотя он знал, что сам виноват — не рассчитал момент. Что же не так, отчего она шарахнулась, как черт от ладана? Он внимательнее всмотрелся в спутницу своими ясными глазами, нарочито трогательно опуская руку. И подумал: «Ничего, телка, возможно, потом еще встретимся. Возможно, возьму на себя труд полюбоваться на тебя сквозь прозрачное зеркало — посмотрю, как ты поведешь себя в комнате у Анны. Я стану с тобой совсем другим, а ты — будешь визжать. Как та девушка-кубинка. Как все остальные».
Девушка-кубинка, подумалось ему вдруг. Когда это было? Здесь что-то не так. Моя голова. Он потряс головой, но тотчас поймал на себе взгляд спутницы. Мягкость и добродушие вдруг растворились — горячая пелена гнева беззвучно обволокла его.
— Ну, если ты считаешь, что это действительно стоит сделать, — обронила она.
Задыхаясь от ярости, он тем не менее вкрадчиво ответил:
— Уверен, что так надо поступить.
Абсолютно точно, что девчонка — никакая не девственница, Анна ведь не настолько сука, а значит, смекнул он, почему бы не воспользоваться в кои-то веки представившейся возможностью? И что с того, что нет улыбки? Главное, не перестараться. Он на мгновение задержал взгляд, позволяя спутнице заглянуть себе в глаза. Ну прямо как корова! Между ними пробежала робкая улыбка.
— Ну же, — мягко пробормотал он. Руки его плавно взметнулись кверху, не касаясь спутницы. Улица была погружена в тишину. Он осторожно упер обе руки в камень позади нее, поймав в своеобразную западню. Так что девушке ничего не оставалось, как уставиться на него. В ответ он одарил ее нежной улыбкой, маскируя ненависть и гадая, куда нанесет первый удар. Эти груди, глаза, потом — занесенная обутая в башмак нога — вот так-то, милая. Он слегка отклонился назад; чувственные ноздри защекотал густой запах женского тела. Ее губы мягко коснулись его рта, и вдруг…
…Он подскочил, когда со спины его окатило водой. Уши на мгновение заложил визг протекторов. В смятении, он резко повернулся, изрыгая проклятия, похлопывая себе по ногам и слыша приглушенный смех телки. Автомобиль — и откуда его только черт принес — замедлил скорость и остановился у соседнего здания.
— Идем, — позвал он, хватая спутницу за руку. Та снова отшатнулась. Он не стал упорствовать, но заставил себя продолжить тактичное внушение.
— Ты промокла. Тебе обязательно нужно под крышу.
Гнев схлынул — впрочем, это все равно ни остановило бы его. Будем действовать проверенными способами. Он осторожно напустил на лицо мальчишескую гримасу, чувствуя, как сводит скулы.
— Ты весь дрожишь, — обронила она и неожиданно взяла его за руку. Он не стал сопротивляться, и лишь подумал: как сподручнее пройти отсюда к Анне? Кажется, вон туда. Они зашлепали по влажной мостовой.
— Далеко?
— Нет.
Черт, да что на него нашло? Он попытался представить спутницу в комнате у Анны, машинально бормоча что-то, отчего телка улыбнулась. Наконец они свернули в массивные ворота и оказались у двери.