— Мне необходимо выйти из создавшегося положения. Согласна?
— Согласна. Нужно как можно скорее бежать отсюда.
— Бежать… Это ты хорошо сказала. Да, именно бежать. Я не могу жить, когда разум мой так подавлен.
— Любовь. Проблема не в разуме, а в любви. Только сила любви дает возможность жить.
— Хорошо, хорошо, но ведь когда отсутствует разум, отсутствует и любовь.
— О-о нет, по-моему, вы ошибаетесь. Наоборот. Разум зиждется именно на любви.
— Да, видимо, я заблуждаюсь, — с откровенной готовностью согласился я, — но, поскольку мыслим мы одинаково, впредь, мне кажется, мы должны во всем помогать друг другу. Как только я увидел тебя, сразу же почувствовал, что ты в чем-то отличаешься от остальных членов семьи. Поэт все-таки. Теперь я вижу, что ты и прекрасна, как ангел. Если бы ты была независимой от этой семьи, я, возможно, полюбил бы тебя.
— В демократическом обществе личность, безусловно, независима.
— В таком случае, давай подумаем. Как выдворить этих людей?
— Выдворить? Ведь мы решили сами бежать.
— В этом нет никакой необходимости. Должны ли мы им уступать? Лучше выдворим их. Квартира же моя — это яснее ясного. Хорошо, убежим, но куда при нынешних-то жилищных трудностях?
— Я не в этом смысле. Бегство — проблема духовная. Бегство по пути любви, которая позволит вынести всё.
— Что это значит? Выходит, ты соглашаешься с нынешним положением?
— Нет, не соглашаюсь. Но, думаю, изменить его не удастся. Говорят же: кесарю — кесарево.
— Вот как? — Я встал и смахнул с лица налипшую паутину. — Выходит, ты тоже мой враг. Может, тебя подослали шпионить за мной и доверять тебе не следует?
— Я так и знала, что вы это скажете. — Кикуко поднялась, я ощутил благоухание ее волос. — Я много раз влюблялась в таких, как вы, но мне никогда не отвечали взаимностью.
В голосе Кикуко слышалась меланхолия, чувствовалось, что это правда, исходящая из самого ее нутра. Я заколебался. Но все равно, колебания не могли заставить меня взглянуть на всё иначе.
— Много раз… — непроизвольно повторил я шепотом, и вдруг до меня дошел смысл этих слов. Обомлев от страха, я понял, что должен снова вернуться к сказанному ею. — Выходит, что уже много людей, подобно мне, попадало в лапы твоей семьи, верно? — Девушка, потупившись, кивнула, и я продолжал, подчеркивая каждое слово: — Что стало с ними потом?
Девушка положила мне на грудь свои белые руки, напоминающие рыб, плавающих в тени утесов. Голос ее был грустным и в то же время прекрасным.
— Устав, все они отправились на отдых.
— Ты хочешь сказать — умерли?
Неожиданно волшебство чердака заволокло мои глаза, и я, обняв девушку, тихо поцеловал ее, в узенькую щелочку между нашими лицами потекли слезы — то ли мои, то ли ее.
6
В тот вечер я подвергся насилию вторгшихся — они забили гвоздями крышку люка рядом с уборной и устроили проход в кладовку через проделанную дыру в потолке встроенного стенного шкафа. В результате выйти из кладовки и войти в нее я мог только через квартиру, оказавшись, таким образом, под их неусыпным контролем.
Дни моего позора всё тянулись и тянулись. Я превратился в раба. На работу и с работы меня всегда сопровождали отъявленные хулиганы — младшие брат и сестра. По дороге они по очереди время от времени куда-то убегали и возвращались, притаскивая все, что им попадалось на глаза, — то жевательную резинку, то конфеты, иногда часы или бусы, а то и совсем ненужное им, начиная с отвертки и кончая противозачаточными средствами. Иногда они угощали меня какими-нибудь объедками. Я всегда был голоден и поэтому, не брезгуя, брал и съедал их.
S.-ко, встречаясь со мной в фирме, теперь не здоровалась. Я пытался затеять с ней разговор, но она всякий раз ловко уклонялась. Недели через две она вообще ушла из фирмы. А я продолжал ее любить.
За мной всегда следили и после того, как я возвращался домой. Во всяком случае, тронувшаяся умом женщина никогда не покидала квартиры. Первое время она пыталась кокетничать со мной (ей было все равно, с кем это делать, она кокетничала всегда, даже с кем-то невидимым), но, поняв, что я не собираюсь отвечать на ее заигрывания, резко изменила свою позицию и превратилась в лютого врага. Девушка по-прежнему демонстрировала мне свое расположение, но, поскольку у нас не было случая остаться с глазу на глаз, наши отношения не получили дальнейшего развития. Но если бы и получили, ее расположение ко мне было крайне ограниченным, как я понял по одному нашему тайному свиданию.
Что касается остальных, вообразите себе их поведение сами.