Но он отбросил это чувство в сторону. Сегодня утром у него не было на это времени. В любой другой день он позвонил бы отцу, позвонил бы друзьям, позвонил бы в полицию, прошел бы через пошаговые процедуры, которые требовал такой инцидент. Но у него был свой план, у него были дела.
Он пошел в гараж, нашел пару старых рабочих перчаток и надел их. Он был рад, что проснулся рано, дав себе дополнительное время. Поморщившись, он залез в машину и поднял тело собаки. Он почувствовал тяжесть в своих руках, и так близко унюхал сладкий тошнотворный запах, исходящий от меха. Он отнес труп животного за угол гаража и бросил его в один из мусорных баков. Быстро опрыскав салон автомобиля лизолом и загрузив в него переносной холодильник, он отправился в путь, ведя машину с открытыми окнами и включенным на полную мощность кондиционером, чтобы избавиться от сохранившихся остатков запаха.
Он довольно легко нашел ее улицу. Хотя он и считал номера домов в ее квартале, ему не нужно было беспокоиться. Почти в каждом доме горели фонари на крыльце, но только в ее доме свет был включен и внутри.
Он свернул на подъездную дорожку позади маленькой "Хонды" и вышел из машины, чувствуя странную нервозность - и не только из-за того, что произошло. Если раньше он беспокоился, будет ли она соответствовать его стандартам, то теперь его беспокоило, что он не сможет соответствовать ее стандартам.
Парадная дверь дома открылась еще до того, как он прошел половину пути, и оттуда вышла молодая стройная блондинка.
- Вы, должно быть, Рон, - сказала она, широко улыбаясь. - Я Джоанна.
Она действительно была очень привлекательна. Можно сказать, не из его лиги, но он не почувствовал разочарования в ее глазах, когда она впервые увидела его, не услышал фальши в ее восторженном приветствии.
- У меня есть несколько вещей, которые нужно упаковать в машину, - сказала она ему. - Дорожная сумка и продукты. Ты взял переносной холодильник?
- Да, - сказал он, и она тут же нахмурилась, когда его голос выдал его.
- Что случилось? В чем дело? О Боже, ты не поедешь.
- Нет, - успокоил он ее. - Не в этом дело.
И он рассказал ей все.
Он рассказал, что когда вытаскивал переносной холодильник, то увидел, как кто-то копошится на заднем сиденье машины. Мужчина исчез в темноте, а Рон обнаружил, что вместо пакета с апельсинами, который он собирался преподнести в подарок хозяевам, лежала мертвая собака.
- Апельсины?
Джоанна смотрела на него широко раскрытыми глазами.
- Это был горбун? - прошептала она.
Он почувствовал невольную дрожь от страха. Почему она спрашивает это? Почему она вообще что-то знает об этом?
- Да, - ответил он ей.
Она начала трястись и плакать.
- О Боже. О Боже.
- В чем дело? - спросил он.
- О Боже!
Он чувствовал себя беспомощным и растерянным.
- Ты хочешь, чтобы я что-то сделал?
- Да!
Она вытерла глаза, лицо ее просветлело.
- Мы отрежем собаке ногу, - сказала она. - И сварим ее. А потом мы скормим ее моему отцу.
Он моргнул.
- Что?
- Если только ты не хочешь, чтобы твой отец съел ее.
- Н-н-нет! - сказал он, и его голос прозвучал для него как плохая пародия на Джимми Стюарта[41].
- Тогда поехали.
Она была самоуверенна и держала все под контролем, ее голос и манеры были пронизаны деловой точностью, а слезы исчезли.
Он не понимал, что происходит. Он был ошеломлен, словно двигался во сне сквозь толщу воды. Когда она подошла к пассажирской стороне машины, он открыл водительскую дверь и сел.
- Поторопись. Нельзя терять ни минуты.
Они поехали к нему домой. Он достал из гаража перчатки и ножовку, пошел к мусорным бакам и отпилил одну из негнущихся собачьих лап, скрещенных в позе эмбриона.
Он бросил отрезанную конечность в багажник вместе с пилой и перчатками, и они молча вернулись к дому Джоанны.
Они сидели на кухне и варили ногу в кастрюле Vision Ware, разговаривая о Вуди Аллене. Рон был поражен болезненной абсурдностью всего этого, но фильмы Вуди были одним из их общих интересов, и, возможно, в данный момент было лучше всего полагаться на то, что они вместе разделяли. Видит Бог, ему не хотелось ни говорить, ни думать о том, что кипит на плите. Их тривиальная беседа служила если не отвлечением его мыслей от абсурда, то хотя бы временным перенаправлением их на другие, более здоровые, более нормальные пути.
Джоанна включила таймер, и когда прозвенел звонок, напугав их обоих, она встала со стула и подошла к плите. Он сопровождал ее. В воде плавал мех; выглядело как волосяной суп в кастрюле. Из этого отвратительного месива она выудила голую мускулистую собачью лапу.
- Так, - она поморщилась. - Давай отнесем это папе.
Она вышла из кухни и направилась по короткому коридору к закрытой двери предположительно хозяйской спальни.
Она постучала.
- Папочка?
Рон не услышал никакого ответа.
Джоанна улыбнулась.
- Он сказал, что все в порядке. Заходи.
Она открыла дверь, но в комнате не было ни кровати, ни комода, ни вообще какой-либо мебели, кроме единственного белого стола. На столе стояла огромная урна.
Держа вареную ногу, Джоанна прошла через комнату и открыла крышку урны. Она заглянула внутрь.
- Папочка? У меня для тебя кое-что есть.
Она опустила ногу внутрь, и будь он проклят, если Рон не услышал звук жевания, доносящийся из керамического сосуда.
Она опустила глаза и кивнула, словно прислушиваясь к чьему-то голосу.
- Апельсины, - сказала она, и впервые после того, как он рассказал ей свою историю, в ее голосе послышалась дрожь. - Горбун.
Жевательный звук прекратился. Послышался слабый пронзительный свист, а затем почти незаметное облачко пепла вылетело из урны и осело на белую столешницу.
Джоанна несколько раз облизала указательный палец, глотая собранный пепел.
- Давай прогуляемся, - предложила она.
Рон тупо посмотрел на нее.
- Что?
- Идем со мной. Только по кварталу.
- Сейчас шесть часов утра, горбун обменял мертвую собаку на мой пакет апельсинов, мы сварили собачью ногу и скормили ее праху твоего отца, а теперь ты хочешь прогуляться?
- Ну пожалуйста!
Здравый смысл подсказывал ему бежать со всех ног. Джо, может быть, и не была толстой или уродливой, или мужиком, но это точно не было нормальной ситуацией, и самое умное, что он мог сделать, - это уйти отсюда и не оглядываться назад, списать всю эту неудачную интрижку на убытки. И все же...
И все же он не хотел этого делать. Несмотря на странности, несмотря на безумие, ему нравилась Джоанна, и впервые за очень долгое время он действительно встретил кого-то, с кем он мог представить свое будущее.
Точно. Особенно когда она скармливала части мертвого домашнего питомца праху своего отца.
Все происходило слишком быстро. У его мозга не было времени ни на то, чтобы выбрать правильный курс действий, ни даже на то, чтобы проанализировать эти недавние события и определить, что было терпимо, а что совершенно неприемлемо.
- Ну пожалуйста! - повторила она, и в этой просьбе была какая-то пропащая тоска, заставившая его кивнуть головой.
- Ладно, - неохотно согласился он.
Джоанна посмотрела на часы.
- Нам лучше поторопиться. Скоро рассветет.
Она положила крышку обратно на урну, попрощалась с отцом, закрыла за собой дверь спальни и они направились по коридору в переднюю часть дома.
Скоро рассветет? Что она этим хотела сказать?
Они вышли на улицу, и впервые за это утро она прикоснулась к нему, взяв за руку. Ее пальцы были мягкими, давление ладони нежным, и он вдруг обрадовался, что решил остаться.
Они пошли вверх по улице, мимо одного темного дома за другим. Должно быть, кто-то где-то уже проснулся, потому что он почувствовал запах готовящегося кофе. С соседней улицы донесся звук заводящейся машины.
Это был типичный пригородный район, мало чем отличающийся от того, в котором он вырос, мало чем отличающийся от того, в котором он жил, но сейчас в нем было что-то странное, что-то явно неуместное. Возможно, он видел все сквозь фильтр того, через что только что прошел, но он так не думал.
41
Джеймс Мэйтленд Стюарт ( известный под именем Джимми Стюарт (Jimmy Stewart); 1908 - 1997) — американский киноактёр, лауреат премии «Оскар» (1941) за лучшую мужскую роль в картине «Филадельфийская история». Один из величайших актёров в истории кино.