Дмитриенко подсунул под нос Узакову аптекарский пузырек.
— Глубже вздохни! Вот так, хорошо. Как голова?
Узаков сел, растерянно моргая глазами. Повозка, на которой он сидел, стояла посередине заставного двора. А в вечернем, чуть розоватом небе, кружил самолет. Он с ревом снижался чуть не до самой земли, а затем взмывал высоко в небо, тяжело неся за хвостом темный клубящийся шлейф. Узаков понял, что самолет обрабатывает то место, по которому ползут мыши.
— А Мищенко? — спросил Узаков.
— В госпитале твой Мищенко, — ответил Дмитриенко. — Самолетом отправили. В общем-то ему тебя надо благодарить. Не остановил бы ты его, сгорел бы он, как свеча.
— С мышами заканчивают, — заговорил Аксенов. — Видишь, как авиация работает? Ученые прилетели. Разбираются, мышей потрошат… Говорят, что мыши эти обыкновенные, без этой, без чумы…
— А Мищенко скоро поправится? — спросил Узаков.
— Конечно, скоро, — подтвердил Аксенов. — С недельку, может, полежит. Правильно, доктор?
— А чего же? Пройдет!
— Хорошо будет, — задумчиво произнес Узаков. Не спеша слез с повозки и, оглядев свое жалкое обмундирование, пошел на заставу.
— Куда ты, Махмуд? — удивился Аксенов.
— Ужин готовить. Бойцы кушать хотят. Ученый человек тоже кушать хочет. Летчик тоже. Ты тоже кушать хочешь. Да?
— Тебе же надо полежать.
— Им тоже надо, — ответил Узаков, показывая рукой в ту сторону, где все еще были пограничники. — Им на границу надо идти. И кушать тоже надо. Всем надо…
Вот так мы и выбрали себе повара…
Рядовой связист Шариков
Вел я как-то на заставу новобранцев из учебного полка.
Местность скучная — голые плоскогорья, распадки, заваленные камнями; вдоль пограничной дороги — жесткая выгоревшая трава, цепкий бурьян, забрызганный колесной мазью, ниже дороги — речка, а воды в ней воробью по колено, одно лишь название, что речка. Но что поделаешь — водный рубеж! Здесь и проходит государственная граница, которую они должны будут охранять.
Поднялись мы на гору, спрашиваю ребят:
— Устали?
— Нет, чего тут, не устали…
— Ну, ну не сознаетесь, — говорю, — я-то хорошо вижу, меня в этом деле не проведешь. Здесь можно немного посидеть.
Сели мы возле большого серого валуна, закурили. Посмотрел я на молодых бойцов, посмотрел вниз на телефонные столбы пограничной связи.
— Землянку под горой видите? — спрашиваю. — Вон она, недалеко от телефонной линии. Знаменитая землянка. Она давно никому не нужна, а ребята все равно каждый год ее поправляют.
— А зачем? — заинтересовались новобранцы.
Я решил, что им полезно знать эту историю — служить-то здесь придется.
— Ну, что ж, послушайте, — начал я. — Три года назад, в тридцатом году, здесь банда Абульхатбека орудовала. Банда немалая, эдак сабель восемьдесят, а то и больше. А на заставе у нас всего-навсего двадцать семь сабель было. Сами посудите, что можно с такой силой сделать?
Однажды начальник заставы выехал по делам службы в тыл. Коновод с ним был, все как положено. Только это они в селение заехали — кинулись на них бандиты, с седел стащили, скрутили по рукам и ногам, в рот — кляп, глаза завязали и тащить. Прошло немного времени, развязали начальнику глаза, он сам себе не верит: перед ним Абульхатбек и еще с пяток бандитских главарей. Сидят, барашка жареного уплетают, молодым вином запивают. Абульхатбек нацедил из бурдюка вина турий рог и подает начальнику: «Пожалуйста, дорогой, очень прошу, немножечко губы мочить надо». Начальник, было, голос повысил, что, мол, это за игра такая, прекратите! А у бандитов маузер наготове. Но Абульхатбек не горячится, обходительный такой, вежливый и одно свое твердит: «Ты гость мой, начальник, нельзя сердиться, нехорошо. Я тоже не могу тебя обижать, кушай, пожалуйста, вино пей. Можешь песни петь, можешь лезгинку плясать. Что хочешь — все можешь!» А начальнику не до веселья.
Абульхатбек в разговор пустился, так, о мелочах всяких. Начальник отвечает и сам кое-что спрашивает. Побеседовали немного, начальник и говорит ему: «Ну, раз я твой гость, то знай, что гостя по русским обычаям в доме долго нельзя задерживать, грешно. Мне пора домой». — «Пожалуйста, — отвечает Абульхатбек, — твоя домой надо — сделаем, все сделаем, мой начальник. Когда есть дело — зачем человека задерживать? Нехорошо!». Он хлопнул в ладоши — вошли двое, из его свиты, видно. Спросил их, накормили ли они коновода. Все, говорят, в лучшем виде сделали: и накормили и вином напоили. Потом Абульхатбек приказал отдать пограничникам оружие, лошадей и проводить их из селения. Вот какие веселые фокусы вытворял этот бандюга. Постоянное обиталище у него на той стороне было, а к нам он наскакивал, чтобы поразгуляться, кооперацию пограбить, население припугнуть. С пограничниками заигрывал и, должно быть, хотел показать, что настоящий хозяин границы — он…