Где-то через минут двадцать бомбежка переместилась дальше от них. Салман сел на лошадь и поехал искать овец.
Долго искать не пришлось. Он нашел их, пораженных осколками ракеты. Осколки не пощадили почти ни одной овцы. Две были мертвы, а остальные ранены. Трех еще можно было спасти. Других надо было резать. Пришлось задержаться до утра. Он не мог оставить. Пропадало столько мяса. А есть мертвечину нельзя — это грех для мусульман.
Невзирая на взрывы, он делал свое дело: резал овец, разделывал их, а трех лечил, вытаскивая осколки и перевязывая.
Салман совсем не спал. Лишь иногда садился передохнуть.
Рано утром Салман оставил все мясо в лесу, укрыв и хорошо спрятав, чтобы вечером забрать его на повозке и, взяв с собой лишь двух выживших овец, пошел домой. Овец загнал к себе в сарай, чтобы потом хозяева их забрали. А сам, очень уставший, хотел выспаться до вечера. Однако проспал до следующего утра.
— Нет, это же надо, — никак не могла прийти в себя его двоюродная сестра, — два раза мы его хороним, а он каждый раз возвращается целым и невредимым.
Салман разразился хохотом.
— Нет, все, — сказала Марта, — на твои похороны я больше не приду.
— Еще как придешь, — уверил ее Салман.
— Почему это?
— А чтобы убедиться — умер я или нет.
После этого случая прошло много времени. Боевые действия поутихли. Судьба решила подшутить над ним в последний раз. На этот раз все было иначе.
Однажды к Салману зашли его родственники. Салман в этот день должен был быть дома.
Зять Салмана позвал его. Тот не отвечал.
Они зашли в гостиную и застали Салмана лежащим на кровати. Зять окликнул его. Тот — ноль внимания.
Тогда зять подошел и потряс его за плечо:
— Проснись, соня!
Тот не подавал никаких признаков жизни. Это всех насторожило.
— Что с ним? — взволнованно спросила Сацита.
Как ни пытались его разбудить — бесполезно. И вид у Салмана был какой-то мертвецки-бледный. Мужчина прикоснулся к его лицу. Оно было холодным.
— Он… мертв… — выдавил из себя зять.
Тетя с двумя дочками стали рыдать. Они уже были на двух его псевдопохоронах, но тут совсем иная ситуация: Салман лежит перед ними, и, без сомнений, это Салман и никто иной.
Вечером устроили похороны. Близкие умершего все прибывали. Их было больше, чем на предыдущих похоронах. Многие спешили посмотреть на мертвеца — так все сомневались в его смерти. Причина смерти точно определена не была, но большинство считало, что он умер своей смертью.
Тело омыли, и оно было готово к погребению.
Прошел день.
По улице шествовал Иса, знакомый Салмана.
У дома Салмана сегодня на улице никого не было видно.
«Интересно, — подумал он, — где все? Может, в доме? Обедают?»
Увидев кого-то за забором, он пригляделся. Это был Салман — из крови и плоти. Он озирался по сторонам, видно, не желая ни с кем встречаться.
Уже привыкший к двум его смертям, Иса улыбнулся и крикнул:
— Ну что, встретил там кого-нибудь из наших?
Заметив его, Салман смущенно улыбнулся.
Иса зашел к нему, чтобы послушать его «оправдание».
— Рассказывай, — сказал он, — как ты умудрился похоронить себя на этот раз?
Салман с неохотой начал свой рассказ:
— Вчера я простудился, у меня поднялась температура, в общем, мне стало очень плохо. С больницами у нас, сам знаешь, — проблемы. Сайпудди посоветовал мне выпить спирт, мол, простуду как рукой снимет, вот я и воспользовался его советом — выпил стакан спирту. А до этого я никогда в рот спиртного не брал. Ну вот, сегодня утром выпил, опьянел, уснул в кровати и спал как убитый. Просто спал, как спят пьяницы. Тогда и решили, что я умер. Ладно, я не просыпался. Как можно не отличить живого человека от мертвого? Никто не мог заметить сердцебиения или дыхания? Разве это не идиотизм? Мало того, что посчитали меня мертвецом, так еще похороны устроили, омыли меня, опозорили перед всеми. А теперь мне оправдываться, что я выпил спирту и поэтому уснул мертвецким сном? Слава богу, больше никогда не буду пить, если даже от этого будет зависеть моя жизнь. Хорошо, что кто-то догадался привести врача, прежде чем меня похоронили. Врач и сказала: «Вы что, никогда пьяного человека не видели?»
Иса с трудом справлялся с душившим его смехом.
— Погоди. Слушай дальше. Будят меня, просыпаюсь, а вокруг женщины заплаканные сидят. Представляешь мое удивление? Через какое-то время все давай меня проклинать и плевать в меня. Всего оплевали. Как я умер, они плачут, а как узнают, что я живой, оплевывают меня. После этого уже боюсь на людях показываться.