– Запиши Федюне штраф в размере расчета. И скажи охране, чтобы его больше не пропускали.
Федор похолодел:
– Как… штраф…
Начальник ухмыльнулся:
– А вот так. Все! Свободен, дружок.
Федор сжал кулаки, но не успел двинуться с места: тренированный охранник мгновенно подсек его. Федюня растянулся на полу. Слезы полились по щекам, он бухнулся на колени.
– Сергей… Сергеич… как же так… – всхлипывал Федюня. – Меня… на улицу… выгонят! Ну хоть зарплатууу! Ну… даааайте! Ну, простииите дурака…
Он пополз на коленях, обхватил ногу начальника, словно крепостной крестьянин умолял барина простить недоимку. Радио никто не выключил. «Кто построит нам рай на Земле» – заливалась соловьем какая-то певица.
Директор скривился и прошипел:
– Вон отсюда, урод. Петух, лох педальный! Под шконкой твое место!
Охранник схватил Федора за шкирку. Затрещал воротник. Федюня вылетел на улицу, прямо в лужу, под моросящий октябрьский дождь. Рюкзак с инструментами шлепнулся рядом.
Размазывая кулаком слезы, Федор побежал обратно к директору. Охранник встал непоколебимой скалой на его пути:
– Тебе что сказали, сученыш? Вон, падла, пока не урыл!
Федор не помнил, как дошел домой. Он не чувствовал ледяной воды, стекавшей за воротник. Только бы не попасться на глаза хозяйке! Увы. Она встретила его прямо в коридоре, загородив дверь. Наверное, специально поджидала
– Когда зарплата? – визгливо спросила хозяйка, алчно сверкая глазами. – Два месяца ни копушки мне не принес!
– Никогда, – прошептал несчастный Федюня. – Меня уволили.
– Собирай вещи и выметайся. Сегодня же чтобы тебя здесь не было!
– Но, может…
– Никаких может. Я нашла нового постояльца!
– Сжальтесь! Я же человек! А Вы меня, как… хомячка!
Хозяйка захохотала, словно водила гвоздем по фарфоровой тарелке:
– Ты не человек! Человек должен приносить деньги!
Федор побежал к двери.
– Не заберешь вещи, я их выброшу. Завтра же! – крикнула в спину хозяйка.
– Мне они не нужны! Прощайте! – зарыдал Федюня и выскочил на лестницу.
– Вали, вали, нытик! Насчет вещей – я предупредила!
Хозяйка вытащила на площадку коробку с кассетами. Федюня увидел, как его сокровище рухнуло на пол и разлетелось по керамическим плиткам. Он вылетел на улицу и побрел, ежась от холода, мимо кричащих витрин. Зашел в кафе с вывеской «вкусно и недорого» и долго вдыхал ароматы борща, жареного картофеля и апельсинового сока. Наконец, весь красный от стыда, он решился:
– Покормите меня… бесплатно… пожалуйста…
– Вали отсюда, бомжара! – заверещала дородная кассирша. – Только и ждешь, чего стащить! Саня, выстави его!
«Я знал одну женщину, она всегда выходила в окно…» – надрывались колонки под потолком.
Федюня пулей вылетел за дверь. Свернул во двор ближайшей высотки, прокрался в расписанный непристойностями подъезд и вызвал лифт.
Металлическая дверь на крышу была открыта. Сорванный замок валялся рядом. Федюня, хлюпая промокшими ботинками, подошел к самому краю кровли. Забрался на парапет и тут же забыл о ледяном дожде, словно завороженный открывшейся картиной. У самых ног разноцветными огнями переливался весь город.
Центральная улица зеленой цепочкой фонарей уходила едва ли не к горизонту, разноцветные сполохи витрин сливались в сплошную мешанину. Чуть сбоку, на железной дороге, дрожал прожектор локомотива. За линией мельтешили огни частного сектора. И где-то, казалось, совсем рядом алели буквы на здании развлекательного центра: «МИР».
– Красиво? Это не твое, – сказал кто-то рядом.
Федюня обернулся и увидел мальчугана лет семи в черном строгом костюме, абсолютно сухом, несмотря на погоду. Голубые наивные глаза невинно смотрели из-под мохнатых бровей. Над верхней губой белел едва заметный пушок.
– Ты кто? – удивленно спросил Федюня.
– Ангел Смерти. Пришел помочь тебе… уйти, – сказал мальчик. – Все равно ты пустышка.
– Как это?
– Можешь назвать хотя бы одно доброе дело в твоей жизни?
– Ну… я списывать в школе давал, и в универе делал контрольные всей группе.
– Разве ж это доброе дело? – вздохнул ангел. – Знаний-то ни у кого не прибавилось. А сейчас я покажу тебе будущее.
Федюня увидел заросшего, грязного бомжа в засаленной одежде. Он мучительно стонал, пытаясь приподняться на изломанных, неестественно вывернутых руках. На землю капало что-то темное.
Над бомжом стояли два бугая в спортивных костюмах.
– Что ж мы, так и бросим его здесь? – спросил первый, поменьше. Очевидно, его душа еще не покрылась черной коростой равнодушия и жестокости.
– А ты предлагаешь везти его в больницу? Сдохнет, никто плакать не будет. Зато пришлым наука. Впредь не будут побираться на нашем участке…