Выбор греческого исповедания объясняется тесными экономическими, политическими и культурными связями Руси с Византией. Но летописец не понимает этих причин и пишет, что русские выбрали греческую веру потому, что она оказалась всех «краше». В этом сказывается отношение русских людей к религии, в которой прежде всего видели эстетическую сторону. Эстетический момент, столь подчеркнутый летописцем, говорит о развитом чувстве красоты, о роли искусства в ту эпоху, о высоте культуры.
До сих пор возле Севастополя на фоне зеленоватого моря и синего южного неба возвышаются стройные античные колонны. Здесь стоял Херсонес Таврический - Корсунь русских летописей. Когда-то это был опорный город Византии в Крыму.
Летописец описывает крещение Владимира, как результат взятия Корсуни: ценой спасения своего государства греки вынуждены были крестить Владимира и отдать ему в жены царевну. Таким образом, он подчеркивает, что греческая вера не была навязана киевскому князю силой, напротив, он завоевал ее своим оружием, и поэтому, приняв религию чужой страны, Русское государство отнюдь не поступилось своей независимостью.
Христианство вводилось «огнем и мечом», но его введение было необычайно важно для дальнейшего развития Руси. Оно подняло значение княжеской власти и тем укрепило молодое государство. Став единой религией, оно сделалось могучей силой, укреплявшей единство племен, входивших в его состав. Греческая религия приобщила Русь к древней, восходящей к античности и к древнему Востоку культуре, дала стройное (для того времени) объяснение устройства мира, принесла новые виды и формы искусства, распространила письменность и начатки образованности.
Вскоре после крещения вверх по Днепру из Византии медленно поплыли ладьи с лиловатым и белым мрамором и другими дорогими породами камней. Из Херсонеса везли готовые колонны с резными капителями, а из города Вручего (Овруч) красивый красноватый камень, шифер. В Киеве строились мастерские для обжига кирпича, для производства поливных плит. Все это шло на постройку первого каменного храма. И вот поднялся храм. Он был назван Десятинным, потому что князь Владимир отдал ему десятую часть своих доходов. Красновато-розовый, он стоял, окруженный княжескими дворцами, златоверхими теремами богатых дружинников, мастерскими ремесленников и полуземлянками горожан. Тут же на широкой площади всем на диво стояли вывезенные Владимиром из Херсонеса бронзовые кони, оставшиеся от греческой квадриги, то есть четверки лошадей, впряженных в колесницу Аполлона. А подле них стояли какие-то античные статуи… Владимир и впрямь задумал сделать свою столицу вторым Царьгра-дом.
Так вместе с христианством проникла на Русь и эллинская культура. Рядом с опытными греческими мастерами над первым храмом работали и русские ремесленники. Среди находок в Десятинной церкви есть кирпичи со знаками Владимировых мастеров и с русскими надписями, процарапанными на кирпиче еще до его обжига. Киевляне были не только помощниками греков. Они внесли в постройку такие технические приемы, которые были неизвестны в Византии, и, что важнее, выразили в этом первом каменном храме свои идеалы красоты, давно выработанные на Руси в деревянном зодчестве. Ведь церковь-то была о 25 верхах, то есть ее увенчивало 25 глав - невиданная в Византии вещь! Это многовершие, по-видимому, отражало русские вкусы, любовь к шатровым теремам и затейливым покрытиям повалуш. Десятинная церковь открыла новую главу в истории русской культуры. Византийское наследие сразу стало творчески перерабатываться русскими художниками.
Ко времени княжения Владимира приурочено известное летописное сказание о скромном юноше ремесленнике, совершившем высокий подвиг. Повесть основана на народных мотивах. Образ Владимира, растерявшегося перед лицом врага, знаком нам всем по многим былинам. Но в то же время в летописи, как и в былинах, подчеркивается близость Владимира к народу: киевский князь, оценив простого кожемяку, то есть кожевника, принимает его в свою дружину.
Сюжет этот привлек в 90-х годах XVIII века крупного живописца Г. И. Угрюмова, написавшего картину «Испытание силы Яна Усмаря» (хранится в Русском музее в Ленинграде). Впервые в русской исторической живописи XVIII века героем оказался не князь, не великий полководец или государственный деятель, а простой человек из народа. Имя Яна Усмаря художник заимствовал из сообщения более поздней летописи.