ДИКАЯ КОШКА
I
Старик Габриэл прошаркал через всю комнату, потихоньку ощупывая своей палкой дорогу впереди.
— Кто это? — прошептал он, возникая в дверном проеме. — Чую, негритянским духом пахнет.
Их тихий минорный смех поднялся над лягушачьим гамом и разделился на голоса:
— Ну чего, Гейб, дальше совсем никак?
— Пойдешь с нами, дед?
— Уж с твоим-то чутьем мог бы и имена наши разнюхать.
Старик Габриэл немного продвинулся по крыльцу.
— Тут Мэтью, и Джордж, и Вилли Майрик. А кто еще?
— Это Бун Вильямс, дед.
Габриэл нащупал палкой, где заканчивается крыльцо.
— Куда это вы намылились? Погодите чуток.
— Ждем Моза и Люка.
— Поохотимся за этой кошкой.
— Ну и с чем вы на нее охотиться будете? Вам даже взять нечего, чтобы можно было убить дикую кошку. — Он уселся на самом краю крылечка, свесив ноги. — Я уж говорил об этом Мозу с Люком.
— А сколько диких кошек ты убил, Габрик? — В их голосах, всплывавших к нему из темноты, сквозила незлобивая насмешка.
— Когда я еще был пацаном, появилась одна кошка, — начал он. — Она тут все рыскала, искала себе крови. Однажды ночью залезла в хижину через окно, прыгнула на кровать к одному негру и горло ему перегрызла, он даже крикнуть «боже мой» не успел.
— Это кошка в лесу, дед. Она больше по коровам. Юп Вильям ее видел, когда шел на лесопилку.
— И что он?
— Сделал ноги. — Их смех опять перекрыл звучание ночи. — Он думал, она за ним пришла.
— За ним и пришла.
— А она за коровами. Габриэл фыркнул.
— Она приходит из лесу кой за чем побольше, чем просто коровы. Ей человеческой крови нужно. Вот увидите. А если сбежите на охоту, ничего путного не выйдет. Она сама охотится. Я ее почуял.
— А почем знаешь, что это ее унюхал?
— Дикую кошку я ни с чем не спутаю. С тех пор как я был мальцом, тут ни одной не бывало. Может, здесь покараулите?
— Ты ведь не боишься оставаться тут один, правда, дед? Старик Габриэл словно одеревенел. Он нащупал перила, чтоб удобней было подниматься.
— Если вы ждете Моза и Люка, то лучше идите: они уже вышли час назад.
II
— Иди сюда, говорю! Быстро зайди сюда!
Слепой мальчик одиноко сидел на ступеньках, глядя прямо перед собой.
— Что, все мужчины ушли? — спросил он.
— Все, кроме старого Езу. Ну иди же! Ему было противно сидеть среди женщин.
— Я чувствую ее запах.
— Иди сюда, кому сказано.
Он вошел и направился туда, где было окно. Женщины шептали ему:
— Сиди тут, парень.
— Не высовывайся, кошку приманишь.
Окно совсем не пропускало воздуха, и он стал дергать задвижку щеколды, та заскрипела.
— Не открывай окно! Хочешь, чтобы кошка прямо сюда прыгнула?
— Я мог бы пойти с ними, — угрюмо проговорил он. — Вынюхал бы, где ее логово. Я не боюсь.
Заперли его с бабами, как будто он и сам баба.
— Реба говорит, она тоже ее чует. В углу заохала старуха.
— Ничего не выйдет из их охоты, — простонала она. — Тварь здесь. Бродит неподалеку. Если заберется в комнату, сначала меня сцапает, потом этого мальчишку, а потом…
— Прикрой рот, Реба,— услышал он голос матери.— Я сама присмотрю за своим.
Он и сам мог присмотреть за собой. Ему не страшно. Он мог ее почуять, так же как и Реба. Сначала она прыгнула бы на них, первым делом на Ребу, потом на него. Она выглядела так же, как обычная кошка, только побольше; так сказала мать. И там, где вы чувствуете острые точки на лапах обычной домашней кошки, у дикой — когти, словно большие ножи, и зубы тоже как ножи. Она выдыхает жар и фыркает гашеной известью. Габриэл почти ощущал ее когти на своих плечах, а зубы на горле. Но он не даст им там задержаться. Он сдавит ее крепко-крепко и нащупает шею, и отдернет ее голову, и покатится с ней по полу, чтоб она убрала наконец когти с его плеч. Бах, бах, бах по голове, бах, бах, бах…
— Кто остался со стариком Езу? — спросила одна женщина.
— Только Нэнси.
— Надо было кого другого, — тихо заметила его мать. Реба все ныла:
— Если кто выйдет, она сразу набросится, эти даже не успеют. Она тут, говорю же вам. Она все ближе и ближе. Точно меня сцапает.