Мисс Виллертон была искренней сторонницей так называемого «фонетического искусства». Она утверждала, что слух при чтении не менее важен, чем зрение. Ей нравилось объяснять это следующим образом. «Глаз формирует картину, — рассказывала она группе Объединенных дочерей колоний, — которая может быть представлена в абстрактной форме, и успех литературного предприятия (мисс Виллертон любила это выражение — литературное предприятие) зависит от абстракции, созданной мышлением, и от качества звучания (мисс Виллертон также любила качество звучания), отмечаемого нашим ухом». Нечто резкое и отчетливое было в словах «Лот Мотэн подозвал свою собаку», и вместе с последующим «Собака навострила уши и подползла к нему на брюхе» такое вступление придавало абзацу необходимый посыл.
«Он потрепал животное за короткие щуплые уши и повалился вместе с ним в грязь». Может быть, подумала мисс Виллертон, тут получился перегиб. Но все же посчитала, что от издольщика вполне можно было ожидать того, что он повалится в грязь. Однажды она читала книгу, в которой такого типа люди поступали ничуть не лучше, а на протяжении трех четвертей романа еще и намного хуже. Люсия обнаружила его во время уборки в одном из ящиков бюро мисс Виллертон и, пролистав наугад, взяла двумя пальцами и бросила в печку. «Когда я убирала сегодня утром в твоем бюро, Вилли, я нашла одну книгу, которую, должно быть, в шутку подложил тебе Гарнер, — поведала она чуть позже. — Совершенно ужасную, но ты же знаешь Гарнера. Я ее сожгла. — И прибавила, хихикнув: — Я была уверена, что она не твоя». Мисс Виллертон была уверена, что книга не могла быть ничьей, кроме как ее, но заявить об этом постеснялась. Она заказывала книгу у издателя, потому что не хотела спрашивать в библиотеке. Стоимость с доставкой равнялась 3 долларам 75 центам, а она не успела прочитать последние четыре главы. Но, по крайней мере, углубилась в книгу достаточно, чтобы говорить, будто Лот Мотэн вполне мог сверзиться в грязь со своей собакой. Тут как раз и повод для глистов, думала она. «Лот Мотэн подозвал свою собаку. Собака навострила уши и подползла к нему на брюхе. Он потрепал животное за короткие щуплые уши и повалился вместе с ним в грязь».
Мисс Виллертон выпрямилась. Хорошо начало вышло. А теперь она распланирует, что будет дальше. Естественно, там должна быть женщина. И не исключено, что Лот сможет ее убить. От таких особ всегда одни неприятности. Она даже могла бы постоянно подначивать его на убийство своим распутством, а потом он скорее всего будет мучиться угрызениями совести.
В таком случае надо будет сделать его человеком принципиальным, но это-то как раз несложно. Как только это все увязать с романтической линией? Надо будет ввести несколько довольно жестоких натуралистичных сцен, даже садистских, как бывает в этом слое общества, она читала. Да, задачка. Но мисс Виллертон обожала такие задачки. Больше всего ей нравилось обдумывать сцены страсти, но когда приходилось их записывать, она всегда чувствовала себя неловко и переживала, что скажут в семье, прочитав это. Гарнер будет щелкать пальцами и подмигивать ей при каждом удобном случае, Берта посчитает, что она ужасна, а Люсия скажет своим глупым голоском: «Что ты скрываешь от нас, Вилли? Что ты скрываешь от нас?» — и, как обычно, захихикает. Но сейчас мисс Виллертон не могла об этом думать, ей надо было составить портреты своих героев.
Лот будет высоким, сутулым и худощавым, с грустными глазами, что сделает его похожим на джентльмена, несмотря на его красную шею и неловкие руки. У него будут ровные зубы и, как признак сильного характера, рыжие волосы. Одежда висит на нем как на вешалке, но он носит ее небрежно, словно вторую кожу. Может, подумала она, ему и не стоит валяться с собакой в грязи. Женщина будет более-менее привлекательной — с толстыми лодыжками, светловолосая, мутноглазая.
Она вынесет ему ужин из их лачуги, а он будет сидеть и есть комковатую овсянку, в которую она не догадалась положить соли, сидеть и думать о чем-то большом и далеком — о корове, о покрашенном доме, о чистом колодце, даже о своей собственной ферме. Женщина раскричится, что он принес мало дров, и будет жаловаться на боль в спине. Она сядет и уставится на него, пока он ест горькую кашу, и скажет, что он слабак, даже еды, мол, украсть не может.