Четыре целых. Два срубленных.
Стучит сердце. Наверное, меня слышно в Эдо. Пять-шесть ударов, и статуя, в которую превратился Чёрный о́ни, оживает. Скользит по бугристой площадке, как по гладкому полу додзё. Клинки вспыхивают, ловя огонь фонарей. Мне с трудом удаётся распознать «выбить пыль слева», «выбить пыль справа», «прихлопнуть муху на лбу», «сбросить котомку» и «насадить рыбу на вертел». То, что творит Ясухиро с мечами из острой стали, мало похоже на удары палкой или даже деревянным боккэном.
Выходит, так сражались в старину?
Пляшет Чёрный о́ни. Обмахивается призрачными веерами. Жарко демону в морозную ночь. Свист. Хруст. Всхлип. Третья циновка разваливается надвое.
Цуиёши трогает меня за плечо. На четвереньках мы пятимся от куста, укрывшего нас. Опаска — наше второе имя. Встаём под деревом, откуда площадка, считай, не видна.
Тихо идём прочь.
3
«В него словно злой дух вселился!»
— Ваш отец упражняется со стальными мечами?!
Я спрашивал об очевидном. Должно быть, Цуиёши счёл меня глупым молокососом, но когда мы наконец выбрались за пределы усадьбы, молчать я уже не мог. Чтобы справиться с потрясением, мне требовалось время. А я давно заметил: пока язык мой мелет всякую чушь, разум успевает собраться с мыслями.
Мы отошли от усадьбы на добрых полсотни шагов. Остановились в тупике, с трёх сторон стиснутом глухими заборами. Здесь можно было не опасаться, что нас кто-нибудь услышит. Впрочем, говорили мы оба шепотом, словно на каждом заборе сидело по соглядатаю.
Цуиёши пожал плечами:
— Он и раньше с ними упражнялся.
— Что же тогда изменилось? Почему я должен был это увидеть? Если ваш достопочтенный отец и раньше…
— Мой отец увлекался сталью крайне редко. Раз-два в месяц, не чаще. С такими мечами он двигался…
Цуиёши запнулся, поискал нужное слово:
— Осторожнее. Он двигался гораздо осторожнее. Циновку разрубил лишь однажды, позапрошлым летом. Теперь он упражняется каждый вечер, до глубокой ночи! Днём — с боккэнами, вечером — со стальными мечами. Только этим и занят. В него словно злой дух вселился!
Осознав, что кричит, Цуиёши резко умолк.
— Вселился? Да, я вас понимаю. Тут недалеко до мысли о фуккацу. Напрашивается само собой: ваш отец убил кого-то в поединке, на стальных мечах или ином оружии. Теперь в теле вашего отца обитает другой человек.
— Да.
Безвестный боец, думал я. Случайно погиб от руки главы школы, занял его тело. Не спешит с заявлением в службу Карпа-и-Дракона? Разумно. Если он сумеет скрыть факт фуккацу, то сможет занять место уважаемого человека. Обретёт положение и достаток, возглавит школу. Признайся он, и кто станет учиться у мастера без имени и репутации? Да ещё и проигравшего бой сенсею Ясухиро?!
Есть ради чего рисковать.
Вот и упражняется днями и ночами. Оттачивает своё мастерство, чтобы никто не заметил подмены, когда он вернётся в додзё. Строит из себя нелюдима, чтобы ненароком не выдать себя.
— Скажите, Цуиёши-сан… Когда у вашего отца начались странности, на нём не было свежих ран?
Цуиёши хмурится, морщит лоб. Трёт пальцем подбородок.
— Насколько я могу припомнить, нет. Возможно, он сумел их скрыть?
— Серьёзную рану не скроешь.
Конечно, Ясухиро мог убить своего противника, не получив ранений. Но тогда противник — боец слабый. Зачем сенсей ввязался в поединок с ним? Почему убил, зная о последствиях фуккацу? Случайно? Я не верил в такие случайности. Кроме того, если в теле сенсея живёт убитый им — он отлично владеет мечом, тут спору нет.
Двумя мечами!
«…Искусство боя парой стальных мечей утеряно. То, что сохранилось, недостоверно. То, что известно мне, скорее догадки и предположения. Теория без практики мертва. Лягушка в колодце не знает большого моря. Только бой насмерть способен подтвердить или опровергнуть мои суждения, но бой насмерть в моём положении исключён. Убить кого-то ударом „ласточкиного хвоста“, выяснить, что был прав, и унести это знание в ад?»
Я хорошо помнил слова сенсея.
— Цуиёши-сан, — вопрос рождался сам собой по мере того, как губы и язык произносили слова, вылетавшие наружу облачками пара. — Вы ведь и раньше наблюдали, как ваш отец упражняется с мечами?
— Да, много раз.
— С двумя мечами?
— Да.
— Как вы считаете, его стиль изменился? Манера ведения боя? Сенсей двигается так же, как прежде, или по-другому?