Сооружение гидроузла позволит по-настоящему использовать мощный поток реки.
Надежнее станет судоходство. Посветлеет и вода, несущая сейчас больше ила, чем африканский Нил.
А Муйна́к? О нем говорить не приходится. Широко известен этот город, раскинувшийся на берегу Аральского моря. Более двадцати миллионов банок рыбных консервов каждый год выпускает его консервный комбинат. На цветных лентах, которые опоясывают банки, самые различные названия: сом, сазан, лещ, усач, шип, частик.
Много ранее пустовавшей земли сейчас служит человеку. На пастбищах Кызыл-Кумов пасутся тысячи верблюдов и овец.
Освоил человек и заросли камыша. Он развел там ценных пушных зверьков — ондатру. Поселил черно-бурую лису. «Переехала» сюда из Южной Америки и нутрия.
Дорого ценится мех нутрии. Но приживется ли она здесь? Сначала зверьков разводили в вольерах, за проволочной сеткой. Потом решили выпустить на свободу.
— Разбегутся по водоемам — не соберешь… — сомневались некоторые звероводы.
— Попытаемся…
Нутрия на «подножном корму» стала чувствовать себя намного лучше.
А камыш? И за него взялся человек. Это замечательное сырье для химической промышленности.
Над мертвым Устюртом поднялись буровые вышки. Ожило плато. В своих кладовых оно веками хранило газ и нефть. Теперь эти сокровища не будут уже залеживаться.
На пустующих землях прежде всего бросаются в глаза колючие рыжие кусты. Но, оказывается, здесь есть и полезные растения. Это в первую очередь лакрица — «солнечный корень», собрат дальневосточного женьшеня.
Лакрицу у нас покупают США, Англия, Япония…
Лакрица очень нужна медикам. Без нее также нельзя делать конфеты, халву, кисели, кофе, какао.
Отряды смельчаков заняты отловом змей. Драгоценный яд гюрзы, кобры применяется в медицине. Кстати, впервые змеиный яд в нашей стране был получен в 1937 году в питомнике Ташкентского зоопарка.
— Вот вам и барханы! — заключил геолог.
Загорелый до черноты — только зубы поблескивают! — он с наслаждением вдыхал прохладный воздух.
— Скоро опять туда… — кивнул геолог.
Усман понял: в пустыню.
Вечером они бродили по аллеям парка, и геолог даже издалека узнавал людей.
— Это рыбаки… Это чабаны… Вот эти наши… А как они пьют прохладную воду!
Бережно поднимает человек стакан с газированной водой. Глядит на пузырьки, улыбается и, прищурившись, подносит стакан к губам.
Человек не пьет, а наслаждается каждым глотком.
— А что, если вам съездить к нам на Устюрт? — вдруг предложил геолог.
Кадыр-ата неопределенно пожал плечами.
— На один день… — продолжал уговаривать геолог. — Ну как?
Усман молчал. Он даже старался не дышать.
Пусть в конце концов решают взрослые.
Сейчас геолог скажет еще несколько слов, и Кадыр-ата разведет руками: ну, что, мол, тут поделаешь — придется побывать.
Усман хорошо знал дедушку!
Цветы
В Нукусе легко узнать пассажиров, уезжающих в Устюрт. Эти люди встречали песчаные бури, ледяные ветры, жили в накаленных от солнца палатках, проводили долгие часы у буровых вышек.
Сейчас они отдыхают под сенью плотной листвы. Скоро машины развезут их по палаточным городкам экспедиций, приземистым аулам, рыбачьим поселкам. Поэтому хочется воспользоваться каждой минутой, чтобы посидеть в прохладе, полюбоваться цветами, досыта надышаться их ароматом.
Но почему бы не иметь такую красоту у себя дома? В своем поселке?
Дерзкая мысль.
— Так может рассуждать человек, не знающий Устюрта… — говорили многие жители поселка нефтяников.
Они уже слышали о затее отца одного молодого специалиста. Старик приехал в Устюрт только погостить. Посмотрел, как живут люди, и… остался.
Конечно, его привлекла не красота этого края. Ему хотелось поспорить с суровой природой.
Каменистая пустыня Устюрт бедна растительностью. На огромных просторах может изредка встретиться лишь безлистый полукустарник. Рядом с ним другой, колючий кустарник. С трудом к этому можно добавить еще три-четыре растения.
Но даже эти редкие кустики появляются на каменистом плато не каждую весну. Два, а то и три года их не бывает. Растения дают о себе знать только после хороших дождей.