Через открытую дверь ей видно, что Чарлз сидит за столом, опустив голову на сложенные руки.
— Опять неприятности в школе, — подумала Катерина и ушла в дом: может быть брату хочется остаться одному.
«Что хотел сказать доктор Бутлер? Нет сомнения, слова его обидны. У него было такое презрение в голосе и жестах», — размышляет Чарлз.
После уроков классу велели остаться и ждать прихода директора. Чарлз замер в ожидании, что скажет доктор Бутлер.
Он сказал при всех, что Чарлз тратит время попусту на нелепые химические опыты. Никто в школе не возится с этой чепухой, и поэтому учатся лучше его. Химия — забава, а не серьёзное дело.
— Poco curante[5] — сердито и презрительно директор махнул рукой в его сторону.
Какое оскорбление! Ужасные слова! Но что они значат? Чарлз не решается попросить отца или Эразма перевести их.
Когда Чарлз успокоится и возьмёт себя в руки, он сам найдёт в словаре перевод «Росо curante…»
Это не профессия — собирать червей!
— Спасибо, друг! Нынче ты очень мил! — Чарлз снял шляпу и вежливо поклонился убегавшему с отливом морю. Сегодня оно оставило чудесную добычу. Юноша даже устал сидеть на корточках, наклоняясь над лужами и вытаскивая одну находку за другой. Но потное лицо его сияет от удовольствия: не каждый раз перепадает такая удача!
В баночке с водой уже есть моллюски, на дне её сбились в клубочек морские черви. Туда же опущены две рыбки, а в другую банку — морская звезда. В особый широкий сосуд помещена часть устричной «банки», — так называют поселения устриц на отмелях. Это сюрприз для Гранта!
Проваливаясь в мокрый песок, Чарлз пошёл к Гранту и Кольдстрему, собиравшим животных в соседних лужах. Друзья были постарше семнадцатилетнего Дарвина. Поэтому, несмотря на студенческий билет в кармане, он испытывал некоторую робость перед ними, особенно по отношению к Гранту, уже доктору медицины.
Заморосил мелкий дождь, но он не помешал молодым людям с большим интересом рассматривать находки друг у друга.
Грант, всегда сдержанный и даже сухой, одобрительно кивнул головой по поводу морской звезды. Внимательно взглянул на червей, одного попросил разрешения взять себе и опять занялся своими банками.
Тогда Чарлз и сделал ему сюрприз: показал найденные им кладки яиц моллюска. Удивлённый Грант даже покраснел от восторга и, пожалуй, чуть-чуть от досады, что эта прелесть попалась не ему! Из-под чопорной оболочки выглянуло настоящее лицо Гранта-натуралиста. Таким Чарлз его любит и очень ценит дружбу с ним, как и со студентом Кольдстремом. А все трое они любят море, лужи после отлива и песчаные отмели за их щедрые дары.
Невдалеке показались лодки. Это знакомые Чарлзу рыбаки, с ними он не раз выезжал на ловлю устриц. Сложив руки рупором, Чарлз кричит им, что завтра на рассвете он придёт сюда, смогут ли они прихватить его с собой.
«Да, конечно, они будут ждать мистера Дарвина».
Лодки проплыли мимо и, сбросив сети в воду, закачались на одном месте.
Скоро начнётся прилив. Натуралисты заспешили домой. Обувь у них насквозь промокла, в неё насыпался песок, мешки с банками оттягивают плечи, мокрое платье прилипает к телу и затрудняет движения. Но разве всё это имеет значение, если возвращаешься с такой добычей.
Грант заговорил первый и против обыкновения очень горячо.
— Вы не можете себе и представить, как восхитительно пишет Ламарк. Его книга не только философия зоологии, но и философия всей природы. Понимаете, природа развивалась постепенно. Сначала появлялись самые простые по своему строению организмы, потом прибавлялись более сложные, потом ещё более сложные. И в чём же причина этого победоносного шествия природы от простого к сложному? Причина — сама природа! Вот кто! Солнце, вода, почва действуют на животных, они изменяются и совершенствуются… Что вы сказали, Дарвин?
Не дождавшись ответа, потому что Чарлз и не собирался говорить, Грант добавил:
— Вот по этой причине виды животных изменялись и продолжают изменяться. Главное — это время: всё происходит очень медленно и постепенно. Ламарк — великий философ, он пишет очень смело. И я, должен признаться, я увлечён этим французом, — закончил Грант.
Чарлз в душе удивлялся, почему его старший друг говорил так горячо. Чарлз читал что-то похожее в книгах своего собственного деда. Видимо, у Ламарка, как и у деда Чарлза, только одни рассуждения о природе, а фактов мало. То ли дело препарировать животных, изучать с лупой в руках их внутренние органы. Вот когда они с тем же Грантом вскрыли морскую рыбу «пинагора», то рассмотрели сердце, кровеносные сосуды… А что толку заниматься рассуждениями? Один туман, вроде того, что покрыл сейчас Эдинбург и превратил город вместе с его зубчатыми башнями и старинными зданиями в сплошное серое пятно, в котором ничего нельзя различить.