Руководимое им подразделение участвовало в проведении спецмероприятий в Заводском, Ленинском и Старопромысловском районах Грозного, в населенных пунктах Алды, Алхан-Кала, Ермоловское, Черноречье, Старая Сунжа…
Во время нападения боевиков на расположение Мобильного отряда МВД РФ 20.06.2000 г. Уфимцев О.В. руководил обороной здания и лично метким выстрелом из гранатомета уничтожил огневую точку противника.
В результате проведения спецмероприятий им были установлены лица, которые в 1995–1996 гг. принимали активное участие в боевых действиях против Российской армии. Кроме того, были установлены лица, принимавшие непосредственное участие в проведении терактов против российских военных в городе Грозный, а также участвовавших в расстреле машины с врачами из МЧС.
…В ходе оперативных мероприятий было определено, что три уничтоженных О.Уфимцевым 27.06.2000 г. боевика принадлежали ближайшему окружению полевого командира, похитителя людей Арби Бараева, один из которых считался лучшим инструктором-взрывником, участником проведения многочисленных террористических актов…»
Первого июля в Моздоке я стоял перед подполковником медицинской службы Александром Найденовым… Именно он вместе с коллегами, совершив чудо, вернул к жизни моего боевого друга. Я с восхищением и надеждой смотрел на этого наследника Пирогова, не зная, как выразить ему свою благодарность.
…Военный хирург-петербуржец Найденов с тревогой, которую я вдруг отчетливо увидел в его синих глазах, сказал, что капитан Уфимцев стабилен, но нужны лекарства мирового уровня, очень дорогие.
— Наш запас исчерпан, — трагически просто закончил он фразу.
Деньги лихорадочно искать не пришлось. Перед моим отъездом в Моздок необходимую сумму в помощь Олегу выделила Межрегиональная ассоциация социальной защиты ветеранов и сотрудников спецподразделений правоохранительных органов и спецслужб «Русь», возглавляемая полковником Л.К. Петровым и Героем России А.Н. Никишиным. Телеграфом выслал деньги друг Олега Вячеслав Истомин. Провожая меня на Казанском вокзале, эксперт-криминалист подполковник милиции Юрий Масленников достал из кошелька тысячу рублей.
В Москве шли проливные дожди, «борты» не летали, и я выехал в сторону Моздока поездом.
Подполковник Александр Найденов и полковник Анас Фахрутдинов — руководитель группы офицеров кафедры военно-полевой хирургии Военномедицинской академии, командированных в Моздок, продиктовали мне, что на этот день из лекарств необходимо для выздоровле-ния капитана-собровца.
И подполковник милиции Юрий Плотников, задержав свой отъезд в Грозный на три часа, крутанул меня на служебной машине по городку, давно ставшему главной базой группировки войск, проводящей антитеррористическую операцию в Чечне.
Моздокские аптеки нам показал чеченец Алхазур. Без проводника бы тяжело пришлось.
— Вот они, парадоксы этой войны: один чеченец офицера ранил, другой участвует в его спасении, — с болью сказал подполковник Плотников.
— Ранил ичкериец, — сказал я. — Чеченец спасает.
Из четырех командировок Олега Уфимцева на войну мы встречались в Чечне три раза. Не просто за столом сидели. Я видел его, как и Героя России подполковника милиции Евгения Родькина, в деле.
Строгие к врагу, добрые к его детям, они поражали меня душевным сходством.
Разыскивая снайпершу, на совести которой десятки загубленных солдатских жизней, Олег мог отдать «сухпай» голодной, брошенной дочке этой женщины.
Из пяти лекарств выкупив три, мы с Юрием попрощались. Ему надо было спешить в Чечню.
Лекарство «Контрикал», а чтобы быть точным, его последнюю в Моздоке упаковку, для Олега отдал начальник медицинского отряда специального назначения полковник Евгений Алексеевич Сорокин.
А вот «Тиенама», сильнейшего антибиотика, в Моздоке не оказалось. В удушливую жару я шел от госпиталя один-одинешенек. И мучительно искал выхода из положения, ругая себя, что, потеряв голову от горя, не пошел разумным путем: не прозвонил в госпиталь из Москвы, не узнал, какие везти лекарства. И спорил с собой, что не было на это времени. Много сил ушло на быстрый отъезд. И кто бы в военном госпитале стал звать хирургов, бесконечно занятых в реанимации, к телефону с верхнего этажа на первый!.. Просто была уверенность, что с лекарствами в госпитале, пять лет воюющем, все нормально. Только здесь я понял: можно прооперировать военнослужащего на «отлично», но дальнейшее медикаментозное лечение могло быть на три балла, на четыре и опять же на пять. Были в медотряде лекарства, но не такие по качеству, столь необходимому капитану СОБРа, чтобы выжить.
Тяжело одному на безлюдной дороге. В тот момент я особенно понял, почему для Православной Церкви уныние — тяжкий смертный грех… Да потому, что уныние может обречь человека на бездействие, на сдачу… Труд военных хирургов мизерно, как и в советской России, оплачивается. Есть повод для уныния? Еще какой! Экономистам до сих пор нет дела до моральных затрат тех, кто отдает все силы ума, нервную энергию у операционных столов, ведя войну, за которые «боевые» деньги — и это государственная ошибка — не предусмотрены. Но никто из питерских врачей и медсестер — я это видел — не впадал в отчаяние, сражаясь за жизнь российских солдат и офицеров, не снижая мастерства. А наоборот, выкладываясь так, что сил хватало лишь дойти до кровати, чтобы провалиться в спасительный, отметающий все настроения сон.
Высоко в небе прошла «вертушка» — спасительница многих. И тут осенило. К кому за помощью в первую очередь имеет право обратиться обозреватель журнала «Милиция»? Конечно, к милиции!
Из-за поворота, как на диво, выскользнул милицейский «Уазик». Через пятнадцать минут я уже представлялся заместителю начальника Моздокского райотдела полковнику Петру Ильичу Царакову. Он, добро-желательно выслушав, снял телефонную трубку. Скоро нам стало известно, что «Тиенам» есть только в Нальчике, и для меня в аптеке на улице Коммунаров, 15, оставлены три флакона.
— Машина есть? — спросил полковник Цараков.
— Нет, — горько выдохнул я.
И в этом случае Петр Ильич оказался милиционером высокой пробы. С его водителем, сержантом Тамиком Бураевым, мы обернулись в Нальчик и обратно за 2 часа 25 минут. И, пылая от счастья, я вручил лекарство ведущему хирургу Анасу Фахрутдинову.
У капитана СОБРа Олега Уфимцева в реанимации в это время был заместитель начальника ГУБОП МВД РФ генерал-майор Михаил Гречишкин. Он наказал мне держать контакт с начальником штаба сводного отряда СОБР полковником Ю.В.Самодуровым — все вопросы по спасению капитана через него. На следующий день собровцы Кабардино-Балкарии привезли еще пять флаконов «Тиенама».
Вопрос с эвакуацией помогли решить руководитель полетов, ветеран Афганистана, подполковник Купавцев Юрий Николаевич, полковник медицинской службы Черкашин Сергей Витальевич, майор медицинской службы Владимир Сергеев.
Когда мы взлетели и санитарный «борт» внутренних войск МВД РФ взял курс на Москву, я беззвучно заплакал. Но слезы моей благодарности тем, кто спасал боевого друга, не видел никто. Самолет был забит ранеными, и каждый был наедине со своей болью.
Капитан милиции Олег Уфимцев лежал в проходе на стареньких, видавших виды носилках. Мой друг летел в Москву, в Главный клинический госпиталь МВД России, где предстояла еще долгая, завершившаяся победой борьба за его жизнь…
2000 г.